— Сука! — он взвыл и присел на корточки, обхватывая закровившую голову, выронив арматуру, обмотанную чёрной матерчатой изолентой.
— Идиот! — взвыла баба-кукольница, ещё сильней выпячивая грудь и делая шаг ко мне, — Владимир Евгеньевич, это недоразумение!
В её голосе появились нотки, которые она, наверное, считала завлекающими, но прозвучали они на редкость фальшиво, да и разница в возрасте…
Не слушая её, срываю с плеча ружьё и пячусь в сторону от общественности, стараясь глядеть во все стороны разом.
— Игорёк, дебил! — продолжила баба, благоразумно остановившись в отдалении от меня.
— Мразь! — перебивая кукольницу, пронзительно взвизгнула ещё одна представительница общественности, вылетая из сбившей в кучу отары и несясь ко мне с лицом Фурии Революции, вытянув вперёд худые, но рыхлые руки с длинными ногтями, украшенными облупившимся красным лаком, — Как ты посмел тронуть моего мужа!
Уйдя в сторону, с силой бью лоу по бедру Фурии и направляю на заворочавшуюся общественность ружьё.
— Что за на?! — в голове у меня до странности спокойноеотношение к происходящему, но подпускаю в голос истеричную готовность стрелять во всё, что движется, — Народ, вы в конец охуели?
— Игорёша, дебил! — козлячьим тенорком завопил кто-то из мужчин, спрятавшийся за спинами женщин, — Если (!) не отдаст! Если, сука! Ты разницу понимаешь?!
— У-убили! — держась за ногу, выла ушибленная, сидя на загаженном асфальте. По потрёпанному её лицу ручейками бежали мутные слёзы.
— … он бы и сам отдал! Сам! Нина Васильевна уже убедила его, а ты, мудак, всё испортил! Всё! — захлёбываясь ненавистью, завопила приземистая жопастая баба неопределённого возраста — от тридцати до пятидесяти, подлетев к Игорьку, всё ещё сидящему на корточках, — Козёл! Скотина!
Она начала бить его руками по голове — плашмя, неумело, но с большим остервенением.
— Не тронь! — завопила супруга избиваемого, не вставая с асфальта, и разразился самый безобразный скандал.
— Владимир Евгеньевич! — прижимая полные руки к груди и обещая глазами и голосом всё и немножечко больше, начала подходить ко мне престарелая кукла, — Ну вы же видите, что происходит? Мы беззащитны! Отдайте нам оружие, Владимир Евгеньевич! Вы молодой, здоровый мужчина, а мы — хрупкие женщины.
— Женщины? — подавился я смешком, показывая дулом ружья на взвизгнувшего Вадика и Игорька, начавшего вяло отбиваться от Фурии.
— Вадик инвалид, — кукла снова прижала руки к груди, — а Игорь Александрович немолод и тоже имеет проблемы со здоровьем! Владимир Евгеньевич, вы легко может отбиться от зомби даже голыми руками, в крайнем случае — добыть другое оружие.