. Наверное, между ними было и интеллектуальное сродство. Бахтин яростно выступал против любого единообразия и общих рассуждений – всего, что он называл «тиранией абстрактных идей и догм над жизнью», воплощение которых он видел в философии Платона. Последней он предпочитал аристотелевские множественные отличия, «непрерывные переходы оттенков и качеств», которые вполне соответствовали новой философской ориентации Витгенштейна
[220]. Однако утверждать, как это делает Терри Иглтон, что витгенштейновские идеи как-то соотносились с марксистской эстетикой Михаила Бахтина посредством его близкого родового сходства с братом Николаем, значит не замечать тонких, да и не столь уж тонких различий между идеями Витгенштейна и марксистской мыслью
[221].
«Как и первобытные люди, мы, скорее всего, скажем: “Все эти предметы, хоть и выглядят по-разному, на самом деле одно и то же”, чем: “Все эти предметы, хоть и выглядят одинаково, на самом деле разные”»[222].
В феврале 1944 года Витгенштейн уехал из Ньюкасла и после короткого посещения Кембриджа отправился к Ризу в Суонси, где он уже бывал летом 1942 и 1943 годов и куда приедет еще несколько раз в течение ближайших лет[223]. Риз, преподававший в Суонси философию, был одним из его любимых учеников, а теперь стал еще и одним из ближайших друзей. Жена Риза была психоаналитиком-юнгианкой, так что Витгенштейн оказался в хорошей компании и провел в Суонси почти полгода. Именно здесь он перестал работать над философией математики – темой, которая привела его в философию и потом заставила вернуться к ней: он неустанно занимался философией математики с 1929 года; примерно половина рукописей, созданных с 1929 по 1944 год, была посвящена ей. Теперь его заинтересовала философия психологии (или философия сознания, как сказали бы сегодня), и именно из-за этого сдвига в интересах в окончательной рукописи «Философских исследований» не было философии математики, но зато было полно философии психологии[224].
В Суонси Витгенштейн интенсивно работал над своей книгой и читал лекции в университете; он подружился с несколькими местными жителями, осознав, что с ними ладит лучше, чем с англичанами[225]. «Погода ни к черту, но мне нравится, что я не в Кембридже… Здесь гораздо чаще хочется улыбаться, например идя по улице, при виде детей и т. п.»[226] Он квартировал у нескольких местных жителей и, в частности, у одного методистского проповедника, которого однажды задел замечанием, что все многочисленные книги в его доме куплены не для чтения, а чтобы произвести впечатление на паству. Когда проповедник спросил, верит ли тот в Бога, Витгенштейн ответил: «Да, верю, но разница между тем, во что верю я, и тем, во что – вы, вероятно, бесконечна»