Он подошёл к столу и протянул Зиночке папку с документами.
— Что может случиться?
— Не знаю, например, ты родишь ребёнка, выйдешь замуж или…
— За кого я выйду замуж? — удивилась Зиночка.
— За Кольцова, он тебя любит. И мужик положительный.
— Цветов, прекрати нести чушь! Ты ревнуешь меня к Фёдору?
— Да не ревную… Прости, зря сказал. Короче, знай — и всё! Швейцарский банк «UBS». Запомнила?
— Я, кажется, поняла, — с еле сдерживаемой злостью проговорила Князева. — Я расшифровала твоё иносказательное послание… Ты со мной прощаешься! Верблюд напился и теперь вполне может питаться колючками. Как же я забыла про колючки?! В твоих аллегориях — это женщины на каждый день… Вернее, необходимые ежедневно женщины?! Ты для проформы сделал мне предложение, зная, что я никогда не уеду из страны. Отлично! Вот вам, Зинаида Львовна, денежная компенсация…
— Прекрати! Зина, я хотел как лучше…
Зиночка испытала дежавю десятичасовой давности, она снова стояла в дверях туго подпоясанная, в длинном гостиничном халате, прижимая к себе ворох своей одежды.
— Затолкай себе эту папку знаешь куда?
— Зина! Можно и без папки, главное — с паспортом… Запомни! «UBS»!
Но Зиночка уже громко хлопнула дверью.
У Цветова зазвонил телефон.
— Алло, здравствуйте, Антонина! Да, всё в силе… Через час я подъеду.
Завтракали вдвоём с Юрием Васильевичем, не проронив ни слова.
Старик Сапов всем своим видом демонстрировал нежелание общаться и избегал смотреть на Зинулю, что ему удавалось с трудом, так как сидели они друг напротив друга.
Князева тоже не пыталась нарушать молчание и первой интересоваться относительно причины резкого «похолодания».
Милочки в столовой не наблюдалось.
Шустрый официант подошёл убрать освободившиеся тарелки.
— Приятного аппетита! А ваша внучка решила прервать свой отдых? Мне передали, что за вашим столиком освободилось место. Хотел у вас уточнить, — он вопросительно посмотрел на археолога.
— Да, моя внучка покинула пансионат раньше срока. Она категорически отказалась находиться в месте, где пребывают персоны с сомнительной репутацией, — вызывающе громким голосом произнёс Юрий Васильевич и презрительно покосился на Зинаиду.
Почувствовав неладное, паренёк покраснел и, торопливо подхватив стопку грязной посуды, поспешил в сторону кухни.
Завтракающие за соседними столиками примолкли и, бросая тревожные взгляды в сторону пожилого «трибуна», замерли в ожидании конфликта.
По-видимому, доктор наук хотел таким образом спровоцировать Князеву как минимум на негодование, а как максимум — на обличающий её пороки диспут.