— Твоя сестра открыла мне и оставила это, — я показала ему карточку.
Алекс провёл по лицу руками раздражённо, как бы пытаясь прийти окончательно в себя и понять, что со мной делать.
— И какова цель визита? Дай угадаю, пришла проверить свой дар убеждения? — Алекс смотрел на меня пронзительно острыми, колючими глазами.
Спустя время, мой голос, но не я, откуда-то изнутри меня изрёк:
— Ты знаешь, зачем я здесь. Я хочу, чтобы ты жил. Хочу, чтобы остановился в той глупости, которую совершаешь, и жил долго и счастливо!
Алекс долго молчал, потом, тихо и очень мягко сказал:
— Каждый человек вправе сам принимать такие решения.
— Нет! Нет у него такого права. Ведь «мы в ответе за тех, кого приручили», помнишь?
Он снова посмотрел на меня уже более мягко, но ничего не ответил. Потом встал и спросил, что я буду пить. Предположил, что мохито, как обычно. Я согласилась, ведь мохито, приготовленный его руками, самый восхитительный мохито в мире. Я никогда не говорила с ним так ласково, даже когда мы только начинали встречаться, но и это, казалось, не трогало его.
— Ну как ты живёшь? — спросил он меня вдруг.
— Живу как все, ни лучше, ни хуже. Просто живу, одним словом.
— Счастливо живёшь?
— Скорее да, чем нет.
— Поздравляю, кстати, с рождением дочери.
— Спасибо, — я оживилась, затронув любимую и знакомую мне тему. — А ты откуда знаешь?
— Я всё знаю, — он ухмыльнулся. — Ты довольна?
— Не представляешь как! Это и есть моё самое главное счастье!
Алекс протянул мне стакан с мохито, и я увидела, что себе он плеснул коньяку или скотча.
— А тебе можно разве? — я показала взглядом на его бокал.
— А с этим таблетки лучше работают, — ухмыльнулся он злорадно.
— Что у тебя болит? — спросила я тихо и очень нежно, чувствуя, что у самой тут же застонет тянущей болью всё тоже самое, что и у него.
— Ничего не болит, забирай свои вещи и уезжай, пожалуйста. Нечего тебе здесь делать.
— Ты знаешь прекрасно, что я не уеду.
— Уедешь, ты не можешь оставаться в моём доме против моей воли.
— Ну, и что же ты сделаешь? Вытащишь меня за волосы, или пинками? Или может, позвонишь в полицию, и они скрутят мне руки и повезут навсегда выдворять из страны? Ещё можешь попытаться утопить меня в своём пустом бассейне. Ну, или в море. Если ничего из этого ты не сделаешь, я останусь тут до тех пор, пока не увижу, что твоей жизни… не угрожает ничего!
Он посмотрел на меня искоса, стоя вполоборота, но почти спиной ко мне, затем отодвинул слегка штору и устремил свой взор в сторону моря. Надолго. Я пересела на софу причудливой формы, и тихо пила свой мохито, не чувствуя вкуса, боясь пошевелиться и нарушить тишину.