(Yoste — Haku)
Подхожу тихо, обнимаю его сзади… Да, обнимаю! Потому что моя гордость и холодность давно проиграли решающую партию моей сексуальности. С недавних пор она не только есть у меня, но и уверенно перенимает бразды правления в свои руки.
Алекс разворачивается и, улыбаясь, тоже обнимает меня, сладко, долго, не может отпустить, зарывается носом в мои ещё влажные волосы и говорит:
— Ты перестала пахнуть собой, так сладко было нюхать тебя в аэропорту, обязательно было мыться так сразу?
— Я думала, мы не будем откладывать наше основное занятие на потом, а как обычно займёмся им сразу. Но ты, я смотрю, увлёкся тут не на шутку!
Алекс смеётся, намеренно целует меня не в губы, а в щёку, говорит:
— Должен же я накормить тебя!
— А меня в самолёте накормили!
— Но если ты поешь ещё, тебе это только на пользу будет!
— Разве?
— Конечно!
— Понимаю, ты хочешь сделать меня толстой…
— Вы женщины, похоже, мало что понимаете в своей же женственности! Прям оголтело-повсеместное увлечение худобой, чрезмерной, я бы сказал!
— Специфическое у тебя мнение, замечу.
(Waves by Mattia Cupelli)
Но его тёплые руки уже у меня на талии под халатом, по бокам, а у меня это особенная зона, его прикосновения в этом месте всегда имеют последствия, он это чувствует и тут же убирает их, и я…. я снова не понимаю, что происходит! Нет сомнений, что он хочет меня — его темнеющий взгляд я уже не спутаю ни с чем, но он упорно сдерживает себя, так же, как когда-то в Испании, когда я выяснила, что секс и алкоголь в неумеренных количествах несовместимы в понимании Алекса. Но сегодня мы не пили… Так в чём же дело?
Садимся за стол, едим, Алекс не сводит с меня своих тёмных глаз, улыбается, пытается шутить, но у него не слишком гениально это выходит, и я чувствую напряжение. Наконец, он приносит два изящных бокала и наполняет их белым вином, а я думаю: «ну давай, напои меня ещё, а потом займёмся тем, что станем ждать пока протрезвеем!» Но сам Алекс почти ничего не ест, а вино лишь пробует. Я стараюсь повторять за ним, нарвавшись на замечание, что он старался, а я обижаю его своим плохим аппетитом, но как всегда моя незаурядная сообразительность находит, что ответить: в самолёте покормили очень сытно, и я пока ещё не голодна…
Не перестаю мысленно вопрошать к небесам, когда же эта пытка закончится? Я хочу и хочу сильно, и скоро уже стану материться… Я не была такой никогда — он это сделал со мной, сделал и теперь дразнит… Как, как сказать ему, что у меня всё ноет внутри, стонет, нет, изнывает от желания слиться с ним? Как вообще женщина может признаться в этом и не опустить себя? Поэтому я молчу…