И вот, совершенно неожиданно, в конце ноября, в самую обычную среду мама вернулась домой из своего Университета не одна и не с Алексом.
— Сонечка! Я привезла тебе помощника! Встречай Эштона!
Я оторопела:
— Помощника?!
— Ну конечно! Тебе же нужна помощь с гирляндами? Кто говорил, что Стэнтон вывихнул бедро и не может помочь тебе в этом году?
Я замечаю, как маман усиленно подмигивает мне своим левым глазом, что выглядит так, словно у неё нервный тик. Всё ясно: гирлянды — это предлог, чтобы затащить Эштона в наш дом.
— Обозначь парню фронт работы, а я пока займусь ужином. А Лурдес где?
— Просила передать, что останется сегодня у Габи вместе с Аннабель. Сказала, они закажут тайскую еду.
— Тайскую?! — округляются мамины глаза. — У Аннабель снова живот болел утром, какая тайская еда, ты шутишь?
— Ну, не знаю. Не забывай, пожалуйста, мам, что с ними Габи, и Аннабель ей как бы дочь… — многозначительно намекаю матери на её склонность к гиперопеке не своих детей. Это странно, о нас она так трепетно не печётся, как об Аннабель и теперь уже, похоже, что и об Эштоне тоже.
Мы с Эштоном — два молчуна. Мне не так легко даётся коммуникация с новыми людьми, но у Эштона, похоже, проблемы посерьёзнее моих.
Я уже пыталась поговорить с ним о погоде, пока мы спускали с чердака коробки с электрическими гирляндами, интересовалась о его будущей профессии, пока искали ножницы, чтобы разрезать скотч и вскрыть их, но кроме коротких ответов, состоящих из одного-двух слов, так ничего и не получила. Подумала было рассказать что-нибудь о себе, но Эштон всем своим видом и упорным молчанием чётко давал понять: «Ты мне не интересна!». И я умолкла. Спросила только, когда мы выходили на террасу, не холодно ли ему в одном лишь батнике, на что получила:
— Нет.
Один долгий и молчаливый час ушёл на то, чтобы распутать гирлянды — в прошлом году уборкой всей этой праздничной красоты занимался мой брат Алексей совместно с Лурдес и Аннабель, и это, скажу я вам, тандем беспечности и расхлябанности. Сколько ни объясняй им, что гирлянды нужно распутывать и аккуратно слоями укладывать в коробках, бесполезно: кидают всё как попало!
Но Эштон никак не комментирует беспорядок, за который мне так стыдно, молча делает свою работу. Закончив, тут же спрашивает:
— Куда вешать?
Я аж подпрыгнула от неожиданности.
— Ну, обычно, мы развешиваем их на перила террас просто, и всё, — отвечаю.
— А если растянуть по стеклу ровными линиями вдоль всего фасада, не лучше будет? Там вон клипсы есть, за них и цеплять можно. Наверное, для этого и оставили их. Я думаю.