«Можно подумать, до сих пор было не ясно!» — говорит кто-то внутри меня.
Может и так, но как же тогда мне забыть ту ночь в лесу? Мы ведь целовались и не как школьники! И по поводу сна эротического: я всё также не уверена, что это был сон!
Но Эштон смотрит на моё лицо так открыто, без малейшей доли смущения, что я понимаю: не было никакой эротики между нами.
Но лес был. И были поцелуи! Много поцелуев! И ещё он трогал мою грудь — это уж точно мне не приснилось! Может, он всё-таки что-то чувствует?
И если это так, то пока он не женился на Маюми, ещё не поздно… Не поздно что-нибудь предпринять!
Jason Van Wyk — Stay
В конце августа Эштон и Маюми переселяются в свою квартиру в даунтауне Сиэтла. У меня теперь тоже есть собственное просторное кондо, всего в пяти минутах от них — отец подарил на двадцатилетие. День Рождения мой мы всё-таки отпраздновали хорошо: родители прилетели, навезли подарков и хорошего настроения. Как ни странно, так сильно огорчивший меня отъезд Эштона принёс огромное облегчение. Оказалось, что их с Маюми счастье слишком болезненно для меня: каждый нежный или, что ещё хуже, интимный жест, адресованный ими друг другу, повергал меня в состояние глубокой депрессии.
В сентябре начались занятия в Университете, а учёба в мамином учебном заведении засасывает тебя, подобно воронке, своей сложностью, насыщенностью графика лекций и практических занятий, лабораторных, презентаций и прочей стандартной студенческой деятельности.
Утешает одно — мама рядом. Теперь мы ездим по утрам вместе, а потому больше общаемся, делимся секретами.
— Как ты переживаешь его возвращение, Соняш? — наконец решается на вопрос мама.
— Нормально вроде. Разве не видно?
Я слишком резко ответила, слишком. Просто вопрос этот застал врасплох, не ожидала.
— Видно. Но ты и повзрослела очень сильно за эти годы.
Я знаю, что она имеет в виду, моя деликатная мать: в этом «повзрослела» зашифровано «научилась скрывать».
— Соняш, если тебе больно видеть их пару, пожалуйста, скажи мне. Это важно.
— Почему?!
— Если долго держать отрицательные эмоции в себе, рано или поздно они найдут выход сами, и в этом случае, контроль тебе уже будет неподвластен. Лучше до этого не доводить.
— Всё нормально, мам. Не могу сказать, что мне всё равно, но и трагедий никаких нет — слишком много времени прошло.
— Хочется в это верить, — мягко говорит мать. — Соняш…
Она пытается сказать мне нечто важное, но никак не решится.
— Да говори уже! — не выдерживаю.
— Сонечка, доченька, Алекс не умеет любить наполовину, его любовь подобна одержимости, а потому заставляет его совершать неадекватные поступки. Даже сейчас, когда ему под пятьдесят, я не уверена в том, что он отреагирует правильно.