Эштон оборачивается и бросает один нервный взгляд на дверь: и хочется и колется, догадываюсь я.
Поднимаю глаза, заглядываю в его, но желания в них не вижу… В них злость… Жгучая, опаляющая ненавистью злоба…
— Чего ты хочешь?
— Идиотский вопрос. Разве это не очевидно?
— Здесь моя невеста! — его зубы стиснуты, и он скорее прошипел эту фразу, нежели сказал.
Меня разбирает смех:
— Забавно! — признаюсь, смело расстёгивая его ремень. — Представляешь, я тоже когда-то вообразила себя почти невестой!
От этих слов Эштон дёргается так, будто его кипятком ошпарили.
— И тогда же, — продолжаю свои наглые признания, — я решила, что ты будешь первым!
— Да ну!
— Именно. И ты не поверишь, — не знаю, почему мне так смешно, когда должно быть либо стыдно, либо… я должна возбуждаться в этот момент или хотя бы в общих чертах хотеть секса. — Я до сих пор девственница!
И тут Эштон с шумом выдыхает.
— Всё жду тебя, жду, когда же ты нагуляешься. Ты же по этой причине от меня отказался? Разнообразия хотел, свободы… Как же так вышло-то, что ты женишься теперь? Как? Я же жду?! Тебя…
На его лице на мгновение мелькает мягкость и… участие, что ли, но так же мгновенно исчезает, уступая место всё той же горячей злобе. Я ещё никогда не видела его таким злым. Никогда.
— Ты же ещё не женат… формально свободен от обязательств, так сказать, — проклятая весёлость, — так давай и меня тоже! Для полноты, так сказать, многообразия… Пополни коллекцию!
Стягиваю его джинсы, но он не даёт, хватает за запястья и отбрасывает мои руки в сторону.
— Что? Неужели отказываешь? Тогда придётся вручить своё девичье сокровище кому попало… Антону, например… Или вообще, выдерну вот прямо сейчас какого-нибудь твоего друга из толпы, уж он-то точно не откажется, не такой дурак, как ты!
Лицо Эштона — неживая маска. Не человек — статуя. Но меня в настолько пьяном состоянии, не смущает даже это. Я сажусь на край кровати и снимаю бюстгальтер, оголяя свою немаленькую грудь. Швыряю его в угол спальни.
— Иди, пригласи сюда кого-нибудь на свой выбор! Раз уж тебе не нужен мой подарочек, вручу его другому! Давай-давай!
И он ведётся. Неожиданно. Может, тоже пьяный, а может, просто я каким-то чудом задела его честолюбие: как же так, любимая дочь его отца переспит по пьяни с проходимцем, и тот лишит её девственности, когда он мог бы сделать это сам…
Его джинсы слетают с него в одно мгновение ока, носки тоже. Он совершенно голый, стоит в центре комнаты в полной экспозиции.
А у меня шок: от необъяснимого и неясного выражения его лица, от красоты и мощи его обнажённого тела, от впервые в жизни увиденного мужского органа в возбуждённом состоянии… Да, именно это — и было тем, что напугало меня.