Среди ночи мне приспичило в туалет. Выходя уже из ванной, обнаружила, что дверь в комнату заблокирована: в темноте жутким подозрением сверкали глаза Вэнди.
— Я хорошая, я с Эштоном… дружу, — вру собаке.
Я вообще-то не из тех, кто без особой причины боится собак, но вот эта огроменная ротвейлерша с квадратной пастью, в темноте, посреди коридора, показалась мне кошмаром на улице Вязов.
— Ты же не будешь мне мстить за своего хозяина? — говорю ласково.
«А есть за что?» — спрашивают тоскливые собачьи глаза.
— Есть, — отвечаю. — Люблю его слишком сильно. Так сильно, что сделала себя едва ли не врагом ему. Он ненавидит меня, а я люблю его, понимаешь?
Собака опускает голову, нюхает мои голые коленки, затем резко чихает, забрызгав их своей собачьей слюной.
— Ох, — выдыхаю, потому что мне это отчего-то невыразимо приятно.
Но у Вэнди есть для меня кое-что получше: горячий шершавый язык, ласково сообщающий о её дружелюбном настрое, от которого я тут же таю, опускаюсь на колени, глажу её по голове, треплю за уши. Собака обнюхивает меня, нежно тыкаясь своим мокрым носом, обдавая горячим собачьим дыханием и внезапно вспыхнувшей любовью.
— Знаешь, Вэнди, я ведь тебе завидую… Да, хоть и редко, но он приезжает к тебе, ласкает, и ты даже можешь уснуть рядом, положить свою собачью морду ему на колени… Я бы тоже положила… Хотя бы на колени, если б он только позволил… Ты ведь любимая собака у него? Расскажи, поделись секретом, как понравиться ему, хотя бы немножечко, хоть чуть-чуть… Так хочется, так безумно хочется хотя бы крошечный кусочек его жизни, хотя бы такой как у тебя, добрая ты, ласковая собака Эштона…
Утром нахожу на столе записку, сообщающую о том, что завтрак ждёт меня в микроволновке, а хозяйка вернётся с работы после пяти.
День полностью посвящаю прогулке — люблю Париж, а теперь обожаю и Монмартр: в каждой узенькой улочке вижу мальчишку Эштона, в каждом проходящем мимо человеке — часть его странного детства. Захожу в овощную лавку в их доме, покупаю ароматный виноград и бутылку вина у престарелого улыбчивого араба.
— А Эштон у Вас работал?
— Да, было такое! — отвечает. — Хороший парень, серьёзный. На отца похож.
— Что?! Вы знаете его отца?
— Знаю. Здесь ведь не всегда магазин этот был, до него мой отец держал тут парикмахерскую. И я как-то стриг молодого человека, очень красивого, помнится, февраль тогда был. У него волосы были особенные — от таких барышни млеют, — смеётся. — А через девять месяцев Эштон родился… сильно похожим на того парня. Амбр — хорошая женщина, умная, но крылья свои обожгла о того красавца.