— Всё сложно у нас, причём у всех. Соня до сих пор и несмотря ни на что любит его. Эштона, — уточняет, коротко взглянув на меня, словно желая убедиться в том, что я всё ещё здесь. — И живёт с Антоном. А я кроме Антона вот уже семь лет никого больше не вижу. Я — как мой папа, а он у нас — моногам.
— Твой папа кто?
— Однолюб. За всю свою жизнь влюблялся только раз, с первого взгляда и сразу до беспамятства.
— Тогда я тоже — моногам, — сознаюсь.
— Оу… — вытягивает лицо. — И в кого же ты так безнадёжно втрескалась?
— Не важно. Продолжай! Ты так интересно рассказываешь о своей семье. А главное, столько подробностей знаешь о своих родителях и их личном.
— А, это папа! Он любитель поговорить на эту тему и поведать душещипательную историю своей Большой любви. Правда, рассказывает только нам, детям, а больше никому! А вот маман, мисс «Скрытность», редко говорит, но зато, только не смейся, книгу пишет! Ха-ха! Представляешь? Моя маман — писатель! Обхохочешься!
— Почему? Это же здорово! — я и впрямь так считаю.
— Да потому что мама моя — математик мозговыносоед! Её студенты как чёрта боятся, такая строгая! И тут вдруг взялась писать про свою любовь… смех, да и только!
— Наверное, у неё была особенная любовь?
— Не была, а есть. Обитает по сей день под боком, Алексом звать. Это папенька мой, — сперва смеётся, потом внезапно становится серьёзной. — Ну, ей, на самом деле есть, что рассказать. История у них длинная, необычная и… сильная. Да, именно сильная: о большом и нерушимом чувстве, пронесённом через жизнь, беды и невзгоды, глупости, потери, несчастья и огромное, просто огроменное счастье, в котором родилась я. Я — их кульминация! — сообщает с гордостью и звонким смехом.
— Очень достойная кульминация, нужно сказать! — тоже смеюсь. — А почему трудности, если любовь с первого взгляда?
— Ну, маман у меня специфическая личность: в юности она не согласилась стать женой отцу, потому что он не удовлетворял её требованиям безопасности, — подмигивает.
— Это как?
— А так, — Лурдес толкает свой смартфон, он скользит по гладкой поверхности стола и врезается в мою руку.
На экране я вижу фото мужчины, и у меня, надо сказать, несдержанная реакция:
— Кто эта модель?
— Это не модель, это мой отец. Здесь ему тридцать пять, и по моему скромному мнению, именно в этом возрасте он был на пике, так сказать, своей привлекательности, пока не поседел.
— Он сейчас седой?
— Не полностью, но частично да. Возраст, во-первых, а, во-вторых, поседеть ему пришлось вскоре после того, как была сделана эта фотография — маму несколько раз ударили в живот ножом, а она как раз была беременна. Ребёнок погиб и мама почти — отец её вытащил и выходил.