— Нужно посмотреть в магазинах для животных… — кричу вдогонку, но он уже скрылся за сосновыми ветками.
Опускаюсь на ствол давно убитого грозой дерева, разглядываю бегущего по его коре лесного муравья и думаю: какие-то три дня назад я и подумать не могла, что окажусь в столь странном месте при ещё менее правдоподобных обстоятельствах. Как же неожиданна жизнь, как непредсказуемы её повороты.
Очень скоро Ансель возвращается с охапкой пихтовых веток, укладывает их на дно норы, предварительно отделив большие жёсткие прутья и оставив лишь мелкие, мягкие.
— Пойдём, скоро начнётся дождь, — предупреждает.
Я поднимаю на небо глаза, и точно — оно полностью и, похоже, уже давно затянуто серыми облаками. Мои таблетки не дают замечать таких простых вещей, как, вообще, я до сих пор жива? Знаю, как и благодаря кому, но сегодня это не важно.
Обратная дорога кажется проще, а главное быстрее — мы с Анселем бежим, взбудораженные надвигающимся дождём, и, как дети, смеёмся. Он протягивает мне руку, помогая взбираться по естественным каменистым ступеням, и больше не выпускает из своей.
До мотоцикла мы добираемся, будучи уже прилично мокрыми.
— Надевай мою куртку, — предлагает.
— Дождь тёплый!
— Ехать будет холодно.
— А ты как?
— А я в порядке.
— В полном?
— Не совсем, но в порядке.
Ансель больше не ждёт, пока я заберу его куртку, не торопясь приближается, хотя дождь усиливается.
— … твоя кожа как будто стала темнее… — произносит полушёпотом.
И так же тихо я отвечаю:
— Это неудивительно, если весь день пробыть на воздухе.
— Брауни…
— Брауни? — усмехаюсь, но Анселя с этой волны смехом уже не собьёшь.
— Брауни — маленькое шоколадное пирожное… — шепчет в растапливающей близости от моего лица. Именно растапливающей, потому что щеками и грудью я ощущаю тепло, исходящее от его кожи.
Ансель смотрит на мои брови, нос, скулы, губы, забыв о спешке, продвигаясь вперёд по миллиметру, не больше. А я не могу дышать — близость этого парня парализует, заставляет сердечную мышцу сокращаться чаще, интенсивнее.
— Поедем ко мне? — ещё микрон и его губы коснулись бы моих.
Я не девочка, чтобы ломаться и ждать трёх свиданий, как когда-то совершенно напрасно учила Адити. Ведь даже с первым и единственным в моей жизни Каем всё случилось сразу:
— Поедем, — стараюсь звучать как можно твёрже, увереннее.
Угол его рта ползёт вверх, образовав на щеке сексуальную ямочку. Мне страшно, неуютно и даже стыдно. Но этот проведённый вместе день даёт надежду, что всё произойдёт естественно и, возможно даже, я получу какое-нибудь удовольствие. Или хотя бы что-нибудь отдалённо его напоминающее.