15 минут (Мальцева) - страница 42

Очень скоро Ансель возвращается с охапкой пихтовых веток, укладывает их на дно норы, предварительно отделив большие жёсткие прутья и оставив лишь мелкие, мягкие.

— Пойдём, скоро начнётся дождь, — предупреждает.

Я поднимаю на небо глаза, и точно — оно полностью и, похоже, уже давно затянуто серыми облаками. Мои таблетки не дают замечать таких простых вещей, как, вообще, я до сих пор жива? Знаю, как и благодаря кому, но сегодня это не важно.

Обратная дорога кажется проще, а главное быстрее — мы с Анселем бежим, взбудораженные надвигающимся дождем, и, как дети, смеёмся. Он протягивает мне руку, помогая взбираться по естественным каменистым ступеням, и больше не выпускает из своей.

До мотоцикла мы добираемся, будучи уже прилично мокрыми.

— Надевай мою куртку, — предлагает.

— Дождь тёплый!

— Ехать будет холодно.

— А ты как?

— А я в порядке.

— В полном?

— Не совсем, но в порядке.

Ансель больше не ждёт, пока я заберу его куртку, не торопясь приближается, хотя дождь усиливается.

— … твоя кожа как будто стала темнее… — произносит полушёпотом.

И так же тихо я отвечаю:

— Это неудивительно, если весь день пробыть на воздухе.

— Брауни…

— Брауни? — усмехаюсь, но Анселя с этой волны смехом уже не собьёшь.

— Брауни — маленькое шоколадное пирожное… — шепчет в растапливающей близости от моего лица. Именно растапливающей, потому что щеками и грудью я ощущаю тепло, исходящее от его кожи.

Ансель смотрит на мои брови, нос, скулы, губы, забыв о спешке, продвигаясь вперёд по миллиметру, не больше. А я не могу дышать — близость этого парня парализует, заставляет сердечную мышцу сокращаться чаще, интенсивнее.

— Поедем ко мне? — ещё микрон и его губы коснулись бы моих.

Я не девочка, чтобы ломаться и ждать трёх свиданий, как когда-то совершенно напрасно учила Адити. Ведь даже с первым и единственным в моей жизни Каем всё случилось сразу:

— Поедем, — стараюсь звучать как можно тверже, увереннее.

Угол его рта ползёт вверх, образовав на щеке сексуальную ямочку. Мне страшно, неуютно и даже стыдно. Но этот проведённый вместе день даёт надежду, что всё произойдёт естественно и, возможно даже, я получу какое-нибудь удовольствие. Или хотя бы что-нибудь отдаленно его напоминающее.

Мы входим в просторную квартиру, и первое, что бросается в глаза — белый стеклянный пол, словно молоко разлитый под ногами. У окна с обратной стороны террасы, примерно в метре друг от друга, стоят большие ментоловые шары — ёмкости с землёй и торчащими из неё гиацинтами. Несколько таких же шаров расставлены и в квартире, но только в одном из них живут комнатные растения, остальные выполняют функции мебели — журнальный столик, место для хранения мокрых зонтов и просто свободный пустой шар. «Кай наверняка бы уже высадил в ней какие-нибудь цветы» — пролетает мысль, и я нещадно гоню её прочь.