И я позволяю.
Беру его руки в свои и кладу себе на щёки, накрываю ими свои глаза:
— Трогай меня, — прошу.
И он трогает: руками, губами, мыслями:
— Не важно, что было вчера, что будет завтра, важно то, что возможно сейчас!
И в моей голове что-то сдвинулось, какая-то плита, наверное, тектоническая.
Alexis Ffrench — Bluebird
Даже в тридцать девять лет можно делать неожиданные открытия. Неожиданные, потому что, казалось бы, ну какие ещё ощущения ты не испытала в твои-то годы?
Меня будят не просто горячие, а прямо таки раскалённые поцелуи, и не где-нибудь, а на окоченевшей коже поясницы. Я опять раскрылась во сне и, разумеется, замёрзла, но это упорное недоразумение принесло мне на этот раз феерические ощущения. Не само по себе, конечно, а только лишь в сочетании с губами Анселя.
Разворачиваюсь, и его ласки влажно перетекают на мой живот: я схожу с ума, я схожу с ума… от кудрявой чёлки, прячущей блеск смеющихся глаз, от волнительных изгибов мышц на руках, плечах, груди:
— Тот, кто рисовал твой эскиз — был очень талантлив, — говорю.
— Самым талантливым достаются женские образы, а нам, мужскому племени, только таланты средней руки. Посмотри на это… — он касается пальцами моей шеи и нежно ведёт линию, спускаясь к ключицам, груди, замедляясь у её основания, и останавливается на самой вершине.
Перед глазами штрихи, рождаемые его рукой на моём холсте, и оживающая женская грудь. Он знал, что делал, потому что умеет видеть детали, а сейчас эти же пальцы желают познавать меня. Его прикосновения не задуманы ласками, но сосредоточенность художника заставляет переживать самый необычный и сильный опыт возбуждения в моей истории.
Мой супруг далеко не был неумелым, но это… Кай сейчас ринулся бы исследовать мои изгибы ртом, но не Ансель: нервно облизав губы и не отрывая взгляда от собственной руки, он продолжает свою линию, минуя живот и достигая бёдер:
— Мои глаза не видели ничего прекраснее этого… а повидал я многое…
— Как много?
— Страны, континенты, рукотворные шедевры — всё, на что оказался способен человек до этого момента.
— Женщины?
Скульпторский взгляд отрывается от моего бедра, профессионально обнимаемого ладонью мастера, и устремляется в мои глаза:
— Это тебя интересует? — расползается в улыбке, не скрывая иронии.
И я улыбаюсь в ответ, всем своим видом стараясь доказать, что мне всё равно:
— В том числе!
— Я встретил только одну Женщину — тебя. Всё остальное было слишком… пустым. Ненастоящим. Временным.
В его взгляде бездна. Надвигающаяся волна чувства, известного своей неизбежностью: