— Ты храпишь ночью? — спрашиваю его.
— А ты?
— Я не знаю. Я живу одна, никто не жаловался.
— Я тоже один. И тоже никто не жаловался.
— Если б ты храпел, наверное, мне бы и это понравилось. И боюсь думать о том, что ещё из твоих тривиальных физиологических недоразумений могло бы найти бурный отклик в моём бестолковом, одуревшем от твоего обаяния сознании. Лео, у тебя есть волосы на груди? А то я видела тебя раздетым только со спины.
— Да, есть немного.
— А там, ниже, ну, не там ниже, где у всех есть, а чуть выше, в районе пупка?
— Тоже есть. Немного. А почему ты спрашиваешь?
— Слушай, ты оборжёшься, и точно никогда меня не забудешь, потому что месяц правды — это месяц правды, особенно когда тебя опоили дорогущим вином в душном самолёте. Так вот, короче, я представляла себе, ну фантазировала, как мы занимаемся любовью.
— Мы? — его мышцы под моей спиной напрягаются.
— Да, мы — ты и я. И у тебя на груди и ниже пупка были волосы. Причём раньше растительность на мужском теле вызывала у меня исклю… исключительно отвращение. Прямо стойкое отторжение. У Тьяго совсем не было волос. Мы как-то с подругами спорили, и я сказала, что волосатый мужик — это всё равно, что чёрный медведь. А кому охота чувствовать себя медведицей?
Грудь под моей грудью начинает потряхивать от смеха. Но мне не смешно:
— И вот представляешь, я увидела в своём воображении волосы у тебя на груди, и именно это меня так завело… Если они правда у тебя есть, то это же неспроста! Ты подумай только: я угадала! И я тащилась…от них. Их и правда немного было.
Прокашлявшись, чтобы погасить, вероятно, приступ безобразного хохота, Лео находит логическое объяснение моему магическому ясновидению:
— Ну, я думаю, здесь ничего паранормального нет. В течение всей жизни мы встречаем множество физических обликов, складываем их в типажи, и впоследствии можем легко предположить некоторые вещи. Вот мужчинам, например, всегда интересно, какого цвета у женщины… ну, ты понимаешь. Помню, в студенчестве мы даже устраивали споры на деньги. А я всегда угадывал. Ну, почти всегда. Это легко: цвет волос, цвет глаз, цвет кожи — всегда есть закономерность.
— И часто доводилось гадать?
— Ну… не то чтобы слишком, я бы сказал, нормально. Для безумствующих гормонов и бестолкового возраста вполне в рамках нормы. А вообще, Лея, мечтать надо уметь.
— Серьёзно?
— Да. Поверь, мечты — это искусство! Далеко не каждый умеет это делать правильно.
— И как же правильно?
— Сейчас покажу: первое и самое главное — закрой глаза. Итак, сколько там нам лет? Семнадцать и двадцать семь? Прекрасный возраст для безумств и удовольствий. Всего за 69 € почувствуйте себя владельцем Феррари. Мы… ну допустим в Монако… или, слушай, какой город тебе понравился больше всего?