— Поблагодарить?
— Не только. Сейчас — самое время для второго интервью, которое станет светом в оконце для тысяч, Лея. Ты уникум. Ты Человечище, Бетельгейзе!
— Думаешь?
— Уверен. Абсолютно точно уверен.
Ему уже пора, но перед тем, как улететь, Лео предлагает проводить меня до моего выхода на посадку.
Velvet Moon — Call The Reinforcements
Идём мы медленно, не торопясь, хотя время должно уже его поджимать, а когда приходим — продолжаем стоять друг напротив друга. Он не хочет уходить, я это чувствую. Но в глазах его — сожаления.
— Я знала! Знала же!
— Что именно?
— Что это будет… вот так. У хорошего всегда наступает конец!
— Но и у плохого тоже…
— У хорошего быстрее, — спорю и упираюсь лбом в его плечо, он обнимает, обеими руками прижимает к себе, уложив подбородок на мою макушку.
Похмелье улетучилось, но степень близости между нами, родившаяся за эти девять часов, никуда не делась.
Сказать или не сказать? Я же всё равно больше его не увижу. Никогда.
— Ты лучше всех…
— Прям так уж и лучше?
Его смех тихий, но душевный и какой-то настолько глубинный, окутывающий теплом, что в совокупности с предшествующей мыслью о «никогда», жутко слёзовыдавительный.
— Лучший, — повторяю. — Уровень «Бог».
Чёртовы минуты, как снежинки в апреле. Тают. Я знаю, что ему пора… но пальцы не разжимаются.
— Сколько тебе на самом деле лет, скажи напоследок, а?
— Угадай! — смеётся.
— Тридцать пять? Шесть?.. Семь?!
— Сорок три, Лея, — выдыхает с грустинкой.
— О… Матерь Божья…
— Да, для тебя я старик, Бетельгейзе.
— Нет! Нет! Нет!
Будто это «нет» мне поможет. А Лео обнимает крепче.
— Я замарала твою футболку своими слезами. Прости.
— Хорошо, что не…
— И ими тоже, возможно.
— Не переживай, это к удаче. Стану надевать её на самые перспективные сделки.
— И вспоминать меня?
— Обязательно, — ухмыляется. — Всенепременно!
— Какова вероятность того, что двое снова случайно пересекутся на этой планете?
— Учитывая, что мы живём в одном городе — весьма и весьма велика.
— Лео… — нет, я должна, обязана спросить. — Ты будешь… ждать её звонка?
Он не отвечает, но в его молчании все мои горькие ответы.
— Тебя тоже ждут, — говорит.
— Нет, никто меня не ждёт.
— Ждёт. Я знаю.
Он отпускает меня, и в этот момент мне физически больно. Делает шаг назад и улыбается.
— У тебя всё будет хорошо! Иное ты просто не допустишь! — подмигивает.
Вид у него… вполне жизнерадостный, а потому убедительный.
— Думаешь? — щурюсь, как он это делал в самолёте.
— Уверен.
— Прощай?
— Увидимся!
Он разворачивается и уходит, ощутимо прихрамывая.
— Лео! — окликаю его, и этот оклик похож на крик умирающей звезды.