Возвращается она через двадцать минут и приносит тот же самый микроскопический пакетик с печеньем и стаканчик кофе.
— Вы издеваетесь? Этим даже младенца не накормить, — бурчу, ни на что, собственно, уже не надеясь.
— Извините, фрау, но в перелётах длительностью до двух часов комплексный обед не предусмотрен. Только завтрак.
— Во-первых, после такого «завтрака» прожить можно только во сне, и то, если ещё уснёшь, а во-вторых, а как же гигантский бутерброд для вон того вот «настоящего мужчины»?
— Бутербродов больше нет.
— Это как так-то? Почему для него есть, для меня нет?
— Потому что это был мой обед на сегодня. К сожалению, я запаслась только одним.
— Вау… — говорю. — Первый раз в жизни встречаю такую заботливую официантку… тьфу, бортпроводницу. Это как же Вы теперь без обеда-то?
Но мой вопрос она уже даже не слушает — убегает. Оскорбилась. Честно сказать, я не нарочно её обидела, у меня так выходит иногда… само по себе, без намерений и злого умысла. И вот именно в этот момент переосмысления я чувствую на себе осуждающий взгляд, укорительно щёлкающий меня по лбу. Поднимаю глаза, и точно — он смотрит на меня, серьёзно, хмуро, конкретно так вывернувшись в своём седле. Сиденье, то есть.
И вот я не втягиваю шею, она сама натурально так втягивается. Что странно, потому что все последние… «надцать» лет я искренне полагала, что функция генерации стыда и смущения в моей биосистеме безвозвратно атрофировалась. Были времена, были дни и месяцы, когда стыд оказался вдруг ненужным, мешающим жизни сбоем системы выживания.
Тем временем бабуля минут пять развлекает соседей своими попытками встать. Габариты у неё, однако… уж кому-кому, а этой даме преклонного возраста не на меню надо жаловаться, а искать контакты толковых диетологов.
— Вам нужна помощь? — сдаётся Лео.
— Ох… Лео… В твои бы объятья да при других обстоятельствах! А эти убьют весь флёр между нами.
Он хохочет, но всё равно поднимается, помогает. Встав, наконец, на ноги, она усаживает его на место и ловит пролетающую мимо Магдалену:
— Детка, помоги-ка достать мой костыль, мне приспичило.
Магдалена тянется-тянется, и прямо изо всех сил старается НЕ дотянуться.
— Лео, простите, Вы не могли бы…
Но Лео уже всё понял и уже давно на ногах. Он ещё не перешёл к активной стадии «помощи» только потому, что стюардесса загородила ему доступ к багажной полке. Он демонстративно ждёт, пока она сдвинется с места, а она, сияя, предвкушает его внушительную фигуру позади своей. Я наблюдаю за всей этой сценой с интересом и странным таким чувством … да нет, не может этого быть. Я? Ревновать стюардессу к снобу? Да на что он мне?