— Будьте добры также чистую салфетку.
Из салфетки сооружает колпак и накрывает им пластиковый стаканчик с соком.
Я притворяюсь, что сплю, а хочется плакать. И я бы поплакала, если б умела, если б знала, как. А так приходится скулить внутри.
Лео больше не прикасается к моим ногам, хотя они продолжают лежать на его тёплых бёдрах, в его руках уже знакомый мне блокнот, и в этом блокноте он что-то усердно пишет, консультируясь, время от времени, в своём планшете, и ещё реже включает телефон. Ждёт звонка, думаю. Только это отличает телефон он планшета. Но кто ему сюда дозвонится? Или это у него уже привычка?
Вскоре около него собирается толпа из стюарда и стюардессы — у бабки с краю опять проблемы. В прошлый раз она не могла разобраться с телевизором, до него ей требовался плед потеплее, пару раз она на кого-то жаловалась. А вот теперь, похоже, очередь дошла до нас.
— Я прошу прощения, — обращается к Лео молодой блондин Брэндон, включая свет у него над головой. — Вы не могли бы нам показать, что Вы пишете?
— Зачем? — с искренним возмущением вопрошает Лео.
— Прежде всего, я ещё раз прошу у Вас прощения и спокойствия. Дело в том, что дама в кресле напротив уже несколько раз жаловалась на Вас. Она утверждает, что Вы иностранный шпион и переписываетесь на зашифрованном языке с террористами.
— Что? — теперь в голосе Лео ещё больше искреннего возмущения.
— Мы подумали, что лучше разобраться с этим на месте, чем заставлять пожилую даму нервничать. Можно посмотреть Ваш блокнот?
— Пожалуйста, — Лео вдруг становится совершенно спокойным и протягивает стюарду блокнот.
Тот внимательно изучает, переворачивает листы.
— Похоже на математику.
— Логарифмические и дифференциальные уравнения, если точнее, — кивает Лео, с трудом пряча улыбку. — Ничего, собственно, сверхсекретного, максимум моя коммерческая тайна, которую я по закону имею право защищать, но не вижу в этом сейчас принципиальной необходимости.
Стюард, изначально зная, на что шёл, всё равно густо краснеет. Только Моник — судя по бейджику — рядом с ним не до конца понимает весь трагизм и комичность ситуации:
— Вы математик? — спрашивает.
— Программист.
— Я ещё раз приношу извинения… — спешит перебить её стюард, но Лео устал слушать как раз именно его.
— Всё в порядке.
Стюардесса принимает на себя роль медиатора:
— Беспокоиться не о чем, Пайпер, — обращается к бабке. — Ваш сосед математик, это математика, мэм. Вам принести ещё воды? Подушку? Печенье?
— Свежих мозгов? — подсказываю ей, и Лео вздрагивает.
— Ты уже не спишь?
— Телешоу — страшная вещь. Людей с маринованными мозгами становится всё больше, — говорю, подбирая под себя ноги.