Стюардесса хмурится, бабка смотрит на меня с непониманием и недоверием. Но мне на обеих наплевать:
— Ты, иностранный шпион, чего не разбудил меня, чтобы ноги убрала?
Billie Eilish — No Time To Die
— Они мне не мешали.
— Ладно. Пора меняться сценами, — говорю ему. — Сейчас только шоу досмотрю, — нажимаю кнопку, понижая затемнение в иллюминаторе. — Как же красиво! Каждый раз не могу оторвать глаз от этого дива, — снова жму на неё, чтобы запустить фиолетовый газ в пространство между стёклами.
Лео пристально наблюдает за моими действиями.
— Мне кажется, в моей жизни ещё никогда не было так много солнца. И оно здесь какое-то сюрреалистичное, ты не находишь? — говорю, как только яркий солнечный свет заполняет всё пространство вокруг нас.
— Я думаю, нам крупно повезло, что поблизости нет кричащих младенцев.
— Это точно, — соглашаюсь, глядя на него и желая большего, нежели только отражение иллюминаторов в стёклах очков. — Слушай, ты не мог бы на пару секунд снять свои эти… очки? — наглею.
— Зачем?
Вначале я не отвечаю — смотрю на его голубоватые стёкла, стараясь увидеть сквозь них. Затем сознаюсь:
— Хочу знать, какого цвета у тебя глаза.
Пару секунд он обдумывает мои слова, затем медленно их снимает. Тишина. Тишина в саду зелёного чая.
— Зелёные, — сообщает с улыбкой.
— Зелёные… — соглашаюсь с ним.
— У тебя рот открыт, — ставит меня в известность. — И голова сейчас опрокинется назад. Ты выглядишь, как Алиса, провалившаяся в кроличью нору.
— Я и есть Алиса, провалившаяся… в нору. А в ней неожиданно сад. И чайные листья… или гвоздика?
— Зависит от света.
— Зелёный чай — мой любимый, — сознаюсь, немного придя в себя. — Кажется, я только что влюбилась.
Лео не может сдержать смешок и опускает глаза — этот парень ещё способен смущаться. Хотя, я кого угодно могу смутить. Но у меня месяц только правды, и я себе в ней не отказываю:
— Почему у меня ощущение, что я давным-давно тебя знаю? Не несколько часов, а лет, может быть, сто? — говорю ему, пересаживаясь на место у прохода, уступая ему своё.
— Серьёзно? А я как раз хотел спросить, не встречались ли мы раньше?
— Что у тебя? Близорукость? Дальнозоркость? — спрашиваю.
— Ничего. Я вижу нормально. По крайней мере, пока.
Оторопеваю:
— А очки зачем?
— Я много часов провожу за экраном — до пятнадцати в сутки. Глаза воспаляются и болят, слизистая сохнет.
— И очки помогают?
— У них специальные стёкла… — начинает. — Они защищают от избытка синего цвета, который вредит глазам.
— Не защищают, — с сожалением качаю головой — вокруг его радужки рассыпаны микроскопические кровавые ручьи и реки. — Это плацебо, — резюмирую.