Мишин посмотрел на нее, широко раскрыв глаза.
- Слушай, в самом деле. У меня есть подруга. Соседка. Баба - во! Надежда подняла большой палец. - Добрая, хозяйственная, скромная. Сонечка. Тебе в самый раз...
Мишин окостенел от такой неожиданности, не зная что сказать, как вести себя.
Ну, бабы! Что одна, что другая- шлюха и святоша!
Нет, жить надо по-своему, как умеешь. И он еще всем покажет. Он сделает свою деньгу.
Сделает, даже если для этого придется общипать какой-нибудь банк. И тогда он им всем врежет. Коли деньги - все, он все себе на них и купит."И любая баба сама приползет к нему.
Суки! Он всем им покажет!
Звездан ИЛИЧ.
Капитан сербской боснийской армии,
командир отряда фронтовой разведки
Он выплыл из тьмы забытья с пониманием, что уже мертв. В то же время тело его жило будто само по себе: острая боль сверлила раненое плечо. В поясницу воткнулся сучок, на который он упал, и теперь колол тело как гвоздь.
При каждом вздохе ноздри наполнял запах горелого пороха и свежей крови.
Так жив он все-таки или нет?
Илич открыл глаза. И увидел нависшую над ним голову человека, перехваченную зеленой повязкой.
- Он ещ... ещ... жив, - насмешливо проговорил кто-то, кого Илич не видел. - Он еще жив.
Иличу показалось, что голос принадлежал Зорану Вуковичу, одному из разведчиков его отряда. Но, если это был он, почему таким веселым тоном говорит в окружении душманов?
Тип в зеленой повязке брезгливо, как подыхающую собаку, тронул Илича ногой. Не пнул, не ударил, а именно тронул, будто проверял, не окостенел ли тот. Илич прикрыл глаза. Он предположил, что сейчас душман пристрелит его - кому нужна падаль? - либо прикажет это сделать кому-то другому. Нет, скорее всего выстрелит сам. На безоружных командиру, который ничем особенно не рисковал в бою, проще всего продемонстрировать подчиненным свою твердость, геройство и суровость.
Выатрела не последовало. Зато снова раздался з.тай голос, по-сербски приказавший:
- Вставай, капитан!
Илич повернул голову и теперь уже ясно увидел Зорана. Тот хищно улыбался. Усы его слегка подрагивали, как у кота, который принюхивался к хозяйской сметане.
- Кучка! - Илич сказал это, чувствуя, как все в нем умирает, даже злость. - Сука!
- Не надо, Илич. - Зоран перестал улыбаться. - Нам с тобой еще предстоит дела делать, и ты потом будешь сожалеть, что оскорбляешь меня.
- Знал бы я раньше, кто ты такой... - Илич понимал: обостряя отношения с предателем, он уже ничего не теряет и тот зря ему угрожает. Как бы ни пошла дальше эта гнусная игра, исход ее предрешен и смерти не избежать.