— Это их не касается, — отрезал Себ и посмотрел на мешавших им пройти людей так, словно мог сдвинуть их с места взглядом.
— По-моему, это нужно сделать, — стояла на своем Мила. — Не хочу, чтобы кто-нибудь подумал…
— Что? — неожиданно резко бросил Себ. — Что я живу дальше? По-моему, я уже выдержал весь приличествующий период траура.
Он взглянул на Милу, и теперь в его глазах зияла та же ужасающая пустота, которую она помнила по похоронам.
— И разумеется, — съязвил он, — мне необычайно важно, что обо мне кто-то там подумает.
— Конечно же, тебе позволено жить дальше. — Теперь и Мила пришла в раздражение. — Ты знаешь, что я имела в виду совсем другое.
Их по-прежнему ослепляли вспышки камер.
— Слушай, — сказал Себ, — главное, мы с тобой знаем, что мы — не вместе. Что мы — друзья, что мы всегда были только друзьями и всегда останемся только друзьями.
И от этих беззаботно брошенных слов Миле вдруг стало нестерпимо тяжело…
— Только это имеет значение, — продолжил Себ. — Что мы сами знаем. Что мы сами думаем. Тебя ведь тоже никогда не волновало, что скажут окружающие.
Острый момент миновал, и теперь Себ смотрел на Милу скорее с любопытством.
— Ты прав, — искренне согласилась она. — Я всегда считала эту шумиху полной ерундой.
Движение по красной ковровой дорожке наконец-то восстановилось, и они поспешили окунуться в относительное спокойствие многолюдного фойе кинотеатра.
— Мила!
На сей раз голос раздался перед ними, звучный, с явным американским акцентом.
Себ тут же придвинулся еще ближе. Мила молча прижалась к нему спиной, ощутив голой рукой тонкую ткань его костюма. Его тепло, его силу.
— На тот случай, если я забуду сказать это позже, — тихо произнесла она, — спасибо.
Себ почтительно склонил голову:
— Всегда — пожалуйста.
Себастьян счел особым «везением» то, что репортер, следивший за деловыми новостями, оказался на премьере.
Стеф всегда наслаждалась подобного рода мероприятиями. Поскольку «Файф технолоджи» активно развивалась, их приглашали на всевозможные благотворительные балы, открытия музеев и коктейльные вечеринки для избранных. Довольно долго и Себу это нравилось. В конце концов, это была часть их «великого переселения» в Лондон — возможность вращаться в международных кругах как для Себа, так и для Стеф и ее пока не раскрученной марки одежды.
Он помнил, как они держались вместе, одной командой. Стефани всегда была так очаровательна, так красива… Людей влекло к ней, и Себ неизменно восхищался этой ее способностью. Для него же установление полезных связей требовало определенных усилий. А Стеф была в своей стихии — находчивая, сексуальная и дерзкая.