Мила так удивилась, что наконец-то повернулась к нему. Даже в лунном свете его темный костюм ярко выделялся на фоне светлого песка. Его лицо скрывалось в тени.
— Почему ты давала ему так много шансов? Она опустила взгляд.
— Я ведь объяснила, почему. Я, похоже, бредила.
— Ничего ты не бредила. Ты — самый адекватный человек из всех, кого я знаю.
— Но ты ведь не знаешь меня настолько хорошо! Уже нет.
Она «куснула» его немного больше, чем рассчитывала. Но вновь сказала правду.
— Возможно, — согласился Себ. — Но я помню Милу Молинье, которая никогда не давала себя в обиду.
Он был прав. Мила унаследовала эту черту от матери — точный радар, позволявший засекать все лживое и ненадежное, и нетерпимость к отговоркам. Это качество сослужило ей хорошую службу в бизнесе, хотя применять его в отношениях Мила научилась не сразу. Зато теперь точно знала, как важно уйти прежде, чем о тебя вытрут ноги.
— Я совершенно не знаю своего отца. Точнее, никогда не знала. — Горло Милы сжало спазмом, она с трудом удерживалась от предсказанных Эйприл слез. Но продолжала говорить в надежде, что это хоть немного ослабит боль. — Айви рассказывала мне, что он не был хорошим папой, когда жил с нами. Что он совсем нами не интересовался. Постоянно куда-то уезжал. Но я была слишком маленькая, когда он ушел. Я помнила лишь хорошее — теплые сильные объятия, сказки на ночь. Хотя не могу припомнить, как часто это случалось.
Она снова повернулась к океану, закрыв глаза и подставив лицо ветру.
— Знаешь, я ведь и сама сотни раз спрашивала себя, зачем то и дело даю ему шанс. Да и Айви с Эйприл продолжают задавать мне тот же вопрос.
А вот мама — нет. Она все понимает — она, похоже, долго упорствовала, пытаясь спасти отношения с папой… с Блейном… совсем как я. Снова повисла тишина, нарушаемая лишь мягким шелестом волн.
— Это уму непостижимо. Я — не такая. Мне не нравится человек, в которого я превратилась. Этот эмоционально зависимый человек. Нет, пора перестать быть такой ранимой!
— По-моему, желание иметь хорошего отца вполне объяснимо, — заметил Себ.
— В том-то и дело, — подхватила Мила. — Это было просто желание. Мечта. Фантазия. Я жила иллюзией, что он действительно соизволил впустить меня в свою жизнь. Но на самом деле ему на меня плевать.
— Увы, — согласился Себ. — Похоже, что так.
О, как же больно было это слышать!
— Кто бы говорил, — грубо бросила Мила. Она понимала, что судит невероятно несправедливо, но ей было все равно. — Смешно слышать это от тебя. А где был ты, когда я в тебе нуждалась?
— Ты ведь знаешь, я так раскаиваюсь за свое поведение после того, как Стеф…