— Поцелуй меня, — тихо сказала она.
Будь он человеком получше, обязательно отказался бы. Это было неправильно, учитывая принятое им решение. Но слова, которые требовалось произнести, так и ускользали от него.
Грубовато, отрывисто произнеся ее имя, Себ коснулся губами ее губ. Он поцеловал ее не скромно и благовоспитанно. Нет — Себ целовал ее так, словно всех причин, по которым он не должен был этого делать, не существовало. Словно все, что имело значение, — это он сам, отчаянно нуждавшийся в Миле — в ее губах, руках, веснушках. В ее улыбке, остроумии и энергии.
Ее губы так же отчаянно жаждали его, как и ее руки — ее пальцы путались в его волосах, ныряли ему под рубашку. Страстные, настойчивые, неистовые.
Она оказалась на нем и, выпрямившись, стянула с себя футболку через голову. Мила была такая красивая… Такая восхитительная…
Себ ощущал ее божественную кожу, разгоряченную его прикосновениями. На них было слишком много одежды, но на этом узком диване Себ не мог двинуться, не рискуя свалить их двоих на пол.
Поэтому он быстро встал, подняв Милу в объятиях. Она засмеялась у его шеи и поцеловала в подбородок, когда Себ зашагал к ее спальне.
— Я ведь обещал всегда носить тебя на руках в постель, — напомнил он.
И тут все разом прекратилось.
Мила замерла — на какую-то долю секунды. А потом попыталась вырваться, уперев ладони ему в грудь:
— Нет.
Себ тут же отпустил ее, мягко поставив на пол.
Она со всех ног бросилась от него, ища свою футболку. Стоя спиной к нему, Мила натянула футболку через голову, — и контраст этого жеста с точно таким же минутой назад острым ножом вонзился ему в грудь.
Себ понятия не имел, что сделал не так.
— В чем дело, Мила?
Она покачала головой:
— Я больше не могу этим заниматься. Тебе нужно уйти.
Она была права. Но…
— Я не могу.
— Правда? — Она скрестила руки на груди.
Он никогда прежде не видел Милу такой — с этой пустотой в глазах.
— Что это значит? Что у меня нет времени на пустые обещания, на бессмысленные романтические жесты. «Я ведь обещал всегда носить тебя на руках в постель», — передразнила она. — В точку!
— Я не шутил, — сказал Себ.
И он говорил серьезно. Да, этим вечером он собирался сделать нечто иное. Но он не мог лгать Миле.
Он больше не мог лгать самому себе.
Мила засмеялась.
— Прибереги приятные жесты для женщины, с которой ты действительно захочешь иметь отношения, Себ.
— Но я действительно хочу отношений с тобой, — возразил он, потрясенный до глубины души осознанием того, что говорит чистую правду. — Очень хочу.
Мила замолчала. На мгновение Себу показалось, что он видел вспышку чувства, мелькнувшую на ее бесстрастном лице, и теперь все будет хорошо.