Пришлось подчиниться их желанию.
Не успели они расстелить постели и запереть дверь, как раздался стук в ролл-ставень. Они спросили, кто это, узнали голоса своих слуг и открыли окно.
Это были действительно Праще и Мо.
— Для охраны транспорта будет достаточно одного Мо, — пояснил Пращ. — Если господа разрешат, я лягу здесь поперек дверей. Таким образом, господа могут быть уверены, что до них не доберутся.
— А на чем ты ляжешь? — правомерно поинтересовался Дартин.
— Вот моя постель, — ответил Пращ, указывая на охапку ветоши из гаража.
— Ты прав. Иди сюда, — выразил согласие Дартин. — Физиономия хозяина и мне не по душе. Уж очень сладкая.
— Мне он тоже не нравится, — добавил Шосс.
Пращ забрался в окно и улегся поперек дверей, тогда как Мо отправился спать в гараж, обещая, что завтра к пяти часам утра все четыре лайтфлая будут готовы и произведён мелкий ремонт.
Ночь прошла довольно спокойно. Около двух часов, правда, кто-то попытался отворить дверь, по Пращ, проснувшись, закричал: «Кто?» Ему ответили, что ошиблись дверью, и удалились.
В четыре часа утра донесся отчаянный шум из гаража. Мо, как оказалось, попытался разбудить техников, и те бросились его бить. Распахнув окно, друзья увидели, что несчастный Мо лежит во дворе без сознания. Голова его была рассечена рукояткой от слесарного инструмента.
Пращ спустился во двор, чтобы привести в готовность транспорт. Но ноги лайтфлаи оказались испорчены. Один только флайт Роберта мог бы продолжать путь, но, по непонятному недоразумению, двигателист, за которым якобы посылали, разобрал силовую установку.
Положение начинало вызывать беспокойство. Все эти беды, следующие одна за другой, могли быть делом случая, но с такой же вероятностью могли быть и плодом заговора. Шосс и Дартин вышли на улицу, а Пращ отправился узнать, нельзя ли где-нибудь в окрестностях купить три лайтфлая по сходной цене.
У входа в придорожное кафе стояли два таких. Это было как раз то, что требовалось. Пращ спросил, где хозяева транспорта и ему ответили, что хозяева ночевали здесь в гостинице и сейчас расплачиваются.
Шосс спустился, чтобы расплатиться за ночлег, а Дартин и Пращ остались стоять у входа.
Хозяин находился в комнате с низким потолком, расположенной в глубине дома. Шосса попросили пройти туда. Входя в комнату и ничего не подозревая, он вынул два сотых кредита и подал их хозяину что сидел за конторкой, один из ящиков которой был выдвинут. Он взял и, повертев их в руках жетоны, вдруг закричал, что деньги фальшивые и что он немедленно велит арестовать Шосса и его товарищей как фальшивомонетчиков.