— Я с вами не разговаривал, — отмахнулся тот. — Вали, или огребёшь на сухарики!
— Парадоксально, а я разговариваю с вами! — воскликнул юноша, возмущенный этой смесью наглости и изысканности, учтивости и презрения. — Рога давно не обламывал? Надеешься на усиливающие импланты? Эй уродец!
Незнакомец ещё несколько мгновений не сводил глаз с Дартина, а затем, исчезнув, возник на входе в отель, что занимал верхние этажи бара, и остановился в двух шагах от юноши, прямо против объекта спора, лайтфлая. Спокойствие и насмешливое выражение лица еще усилили веселость его собеседников, продолжавших наблюдение из окна.
Грегорианец при его приближении вытащил палаш из ножен на несколько сантиметров, демонстрируя хорошо отточенный метал, на молекулярном уровне.
— Этот транспорт задумывался таким или, вернее, его нашли на ближайшей свалке, и после неудачно отремонтирован, — продолжал незнакомец, обращаясь к слушателям, оставшимся у окна, и словно не замечая раздражения Дартина, несмотря на то, что молодой грегорианец стоял между ним и его собеседниками. — Цвет, весьма распространенный в растительном мире, и мире ржавчины, до сих пор редко отмечался у боевых машин.
— Слышь? Ты не на столичной планете. Ржёшь над экипировкой, баблом своим сверкая! — воскликнул в бешенстве истинный грегорианец. — У тебя хоть мужество имеется?
— Уважаемый, смеюсь я, крайне редко, — произнес незнакомец учтиво и одновременно снисходительно. — Вы могли бы заметить это по выражению моего лица. Но я надеюсь сохранить за собой право смеяться, когда захочется. А насчёт бобла и нейроимплантов… Хм…
— В таком случае, я, — невозмутимо продолжил Дартин, — возражу, резко и мучительно, и заткну смех в пасть, когда я этого не желаю!
— Да ладно? Так всё серьёзно? Я вроде не грубил особо, — переспросил незнакомец еще более спокойным тоном. — Что ж, это вполне справедливое замечание безбашенного юнца.
И, повернувшись на каблуках, он направился к транспортной площадке периметра отеля, у которых наш парень, еще подъезжая по гравинаправляющей артерии, успел заметить свежий флайтвариор, готовый сорваться в путь.
Но не такой натуры Лау Дартин, чтобы отпустить человека, имевшего дерзость насмехаться над ним. Он полностью вытащил палаш из ножен и бросился за обидчиком, крича ему вслед:
— Развернись сучара, обернитесь-ка, уважаемый, чтобы мне не пришлось ударить вас сзади! Некрасиво получится и меня не оправдают на комитетах собраний старших!
— Ударить меня? Ты вообще нормальный? — воскликнул незнакомец, круто повернувшись на каблуках и глядя на юношу столь же удивлённо, сколь и презрительно. — Что вы, что вы, голубчик, вы, верно, умом тронулись! Я ж тебя разделаю, как кухарка мясо!