– Все нормально?
Николай ответил охрипшим голосом:
– Пить хочется, дядюшка…
– Ну, так выпей вина. И Анне Сергеевне предложи. Не пить же тебе одному.
Неровными шагами Николай подошел к столу, налил в два бокала вина и спросил:
– Вам, дядюшка?
– Пейте-пейте. А я пока деньги посчитаю. Денежки любят счет и трезвую голову.
Николай вернулся к дивану. Анна Сергеевна протянула дрожащую руку, чтобы взять бокал, но вдруг схватилась за горло, тяжело задышала и медленно сползла по дивану на пол. У Николая дрогнули ноги, он рухнул на колени, уронил бокалы, и они разбились.
Самаров смахнул документы и деньги в ящик стола, встал и медленно подошел к корчившимся на полу любовникам.
– Вот видите… Больно… Такую же боль, но только в тысячу раз сильнее вы причинили мне. Теперь вы уснете. – Он склонился над женой, заглянул в ее расширенные от белладонны зрачки и прошептал: – А когда проснетесь, будет темно… Тебе не будет хватать воздуха… Ты будешь задыхаться и молить бога о смерти.
Дверь кабинета отворилась. Самаров резко выпрямился и, увидев Фрола, спросил:
– Каменщик пришел?
– Кладет пятый ряд, – ответил Фрол.
– Предупредил, чтобы оставил в кладке достаточный проход?
– Да.
– А кирпичей, чтобы потом его заложить?
– Сказал все, как велели.
Профессор вернулся в кресло и, брезгливо скривив губы, кивнул на жену и племянника:
– Свяжи им руки и заткни кляпом рты. Когда каменщик закончит, перенесем их в залу и сунем в нишу. Да не забудь перетащить туда багаж наших голубков.
Фрол кивнул:
– Когда уйдет каменщик.
Фрол связал Николая и Анну Сергеевну, заткнул им рты и ушел. Вернулся в кабинет он только под утро. Вместе с профессором они поволокли любовников в музыкальную залу. Те уже отошли от дурманящего действия белладонны и с ужасом внимали происходящему. Глазами полными слез смотрела Анна Сергеевна на мужа, но тот действовал споро и по-крестьянски ухватисто. Втащив ее в нишу через узкий проход в кирпичной кладке, Иван Петрович снял с нее серьги и подождал, покуда Фрол перенесет туда Николая.
Окинув взглядом трясущихся от страха любовников, Самаров громко расхохотался и с чувством пожелал:
– Счастливой дороги в ад!
Фрол придвинул ведро с раствором и взял в руки мастерок.
Глава 34. Мелодия забытого вальса
Москва. Арбат
Наше время
– Что же вы не пришли на завтрак? – спросила Эмма Леонидовна, подавая Кречетову тарелку с ухой. – И на обед опоздали.
Принимая тарелку, он сказал:
– Мой первый обед в этом доме начинался с ухи.
– Вы не ответили…
– Ночью не спалось, пришлось добирать утром.
– Плохо себя чувствуете?
– Пожалуй, да.