Перешагнув через битые кирпичи, Эмма Леонидовна пробралась внутрь проема. Там на полу лежали два мумифицированных трупа в лохмотьях некогда нарядной одежды.
Она покачала головой:
– Я так и знала. – По выражению лица Эммы Леонидовны было видно, что она воспринимает ужасную находку словно благую весть. Наконец она получила ответ на все свои вопросы. – Те самые любовники, их замуровал доктор Самаров. Теперь их тела предадут земле, и все несчастья в нашем доме закончатся.
Чувствуя себя все хуже и хуже, Кречетов прислонился к полуколонне.
Взглянув на него, Эмма Леонидовна проронила:
– А вам надо вызвать «Скорую помощь».
– Что?..
– В последние дни вы выпили не меньше двух литров отвара белладонны. Как бы не кончились.
– Чудовище. – Кречетов побледнел и заговорил, делая перерывы: – У меня есть доказательства… Вы убили Полину Аркадьевну за то, что она хотела сказать Михаилу про Глеба и Юлию… Выбросили из окна Лесю: она увидела, как вы несли старухе молоко… Опоили водителя антигистаминами, что привело к его смерти… – Он стал сползать по колонне, но Ирина Владимировна поддержала его.
– Все это правда? – упавшим голосом проговорила она.
– Не строй из себя дурочку, – сказала домоправительница. – Во всем виновата твоя дочь, она совратила нашего мальчика и погубила его. У Глебушки было все: хорошая невеста, светлое будущее… Никто кроме меня не мог его защитить! Я – старая, и мне уже все равно. А мальчику еще жить, да жить.
Кречетов обессиленно спросил:
– Глеб в меня стрелял?
– Глеба не трожь! Я стреляла! И только я!
– Это вы врете…
– Все равно ничего не докажешь! И Михаил будет на моей стороне! – Эмма Леонидовна взглянула на него и крикнула Ирине Владимировне: – «Скорую» вызывай! Еще один мертвец в доме не нужен!
Кречетов подошел к подъезду и нажал на кнопку звонка.
Ему открыла новая горничная Самаровых:
– Здравствуйте. Вы к кому?
– Моя фамилия Кречетов. Михаил Иванович дома?
– Сейчас доложу. – Она отступила в сторону и пропустила его в прихожую. – Давайте ваше пальто… Здесь подождите.
Взбежав по лестнице, горничная вскоре вернулась в сопровождении Михаила.
Раскинув руки, он, по-медвежьи косолапя, направился к Кречетову:
– Почему не позвонил, не сказал, что выписался? Я бы тебя встретил!
Они обнялись, и Михаил распорядился:
– Идем ко мне в кабинет.
Устроившись в креслах, они немного помолчали. Каждый надеялся, что разговор начнет другой. Кречетов опасался касаться темы семьи, а без нее разговор терял всякий смысл.
Первым начал Самаров:
– Хочу поделиться радостью: мы с Юлькой ждем прибавления.