– В тот день, когда в столовую приходила старуха.
– Это я тоже помню.
– Жаль ее… – проронила Ольга, но вдруг добавила: – Хорошо, что комнату сразу вымыли. Каково было бы ходить мимо двери покойницы!
– К чему вы это сказали?
– Юлечка, как только проснулась, сразу забежала ко мне. По счастью, в комнате старухи все уже было прибрано.
– Простите, что вы сказали? – переспросил Кречетов.
– Леся к тому времени все помыла и вынесла постель. – Она передернула плечами от отвращения. – Брррр!
– Нет, не то… Вы упомянули про хозяйку этого дома.
– Я сказала, что утром Юлия заглянула ко мне.
– После того как вымыли комнату Полины Аркадьевны? Я правильно понял?
– Да. И старуху к тому времени уже увезли в морг.
– Юлия Сергеевна знала о ее кончине?
– Об этом она узнала от меня и сделалась сама не своя. Даже заплакала.
– А Леся к тому времени уже прибралась в комнате? – повторился Кречетов, что-то обдумывая.
– Ну да…
– И вынесла постель?
– Я же сказала, – ответила Ольга и вдруг прислушалась: – Кажется, в гостиной кто-то шумит.
– Там Леся пылесосит ковер.
– Нет, – протянула она. – Я слышу громкие голоса.
– Что ж… Мне нужно идти. – Кречетов вернул Ольге книгу и вышел из комнаты.
В коридоре он и вправду услышал крик:
– Не смей со мной говорить в таком тоне! – голос Юлии оборвался на самой высокой ноте.
Кречетов поспешил в гостиную и, войдя туда, увидел разгоряченного Глеба и Юлию. Они стояли у рояля и с ненавистью глядели друг на друга. Ирина Владимировна и Кира сидели на диване, по их лицам было ясно, что ситуация вышла из-под контроля.
Не обращая внимания на Кречетова, Глеб сдержанно произнес:
– Женщина должна отвечать за свои поступки, иметь внутренний контроль. Если хочешь, называй его совестью.
– А я эту совесть не заказывала! – крикнула Юлия. – Она мне тысячу лет не сдалась!
– Здесь ты права… – хмыкнул Глеб. – Принудишь иную женщину к самоконтролю, и будет она его носить, как бульдог намордник.
– Ты – мерзкий шовинист! Кусаешься потому, что уязвлен. Брось хитрить, признайся в собственной несостоятельности!
– Ну-ну… – Глеб опустил глаза и криво усмехнулся. – Когда хитрит женщина, ее называют мудрой. Когда хитрит мужчина, его называют мерзавцем. – Он поднял глаза на Юлию и процедил: – Что ты подразумеваешь под моей несостоятельностью?
Юлия зло бросила Глебу в лицо:
– Все! И в первую очередь деньги!
Немного помолчав, он проронил:
– Я – ответственный человек и соизмеряю свои расходы с доходами.
– Ты – трус! И тебе не стоит жениться. Ты не обеспечишь свою жену!
– Юля! – вскрикнула Ирина Владимировна. – Остановись! Ты перешла черту.