Николай свернул за угол и скрылся в конце улицы. И тут с Самаровым произошла непостижимая вещь. Профессор вдруг понял, что напряжение, которое он испытывал на протяжении последних часов, вдруг отступило, и разум взял верх над чувствами. В глубине его мозга уже зародился план.
Именно в тот момент профессор Самаров принял судьбоносное решение, ставшее фатальным для всех участников драмы.
Возвратясь к Куманинскому подворью, где ждал извозчик, он сел в пролетку.
Радуясь его возвращению, тот спросил:
– В обратку поедем, барин?
– Нет, не туда, – сказал Самаров. – Давай, голубчик, правь на Кузнецкий. Ювелирный дом Лорие. Знаешь такой?
Хлестнув лошадь концом кнута, извозчик весело отозвался:
– Знаем! Как же ш не знать!
Домой Иван Петрович вернулся незадолго до ужина и сразу прошел в кабинет, а когда явился в столовую, боковой карман его сюртука заметно оттопыривался.
За столом, как обычно, сидели трое: сам Самаров, его жена Анна Сергеевна и племянник Николай. Глядя на профессора, никто бы не догадался о его недавних переживаниях. Казалось, он вполне удовлетворен своей жизнью.
Что касается Анны Сергеевны и Николая, они, напротив, были смущены, за едой старались не смотреть друг на друга и на хозяина дома.
На столе, как всегда к ужину, стоял графин с водкой. На закуски подавали сыры, свежие устрицы, окорок, сардины, грибы и черную икру.
В ожидании горячего Анна Сергеевна положила на тарелку одну сардинку.
– Сегодня ты мало ешь, – заметил Самаров и поинтересовался: – Не заболела?
Анна Сергеевна опустила глаза:
– Сплин… Весь день кружится голова.
– Что у портнихи? – продолжил расспросы Иван Петрович.
– Примерила два туалета. Ни один не понравился.
– Да ты сегодня без настроения. И это в канун своих именин?
– Ты знаешь, я не люблю всех этих празднований.
Самаров обратил свой взор на племянника:
– Хотя бы ты ее развлек, Николай.
Тот покраснел и машинально сдвинул тарелку:
– Рад бы, да некогда, дядюшка. Все работаю.
– Работа, Николаша, не волк, в лес не убежит. Пока молод – живи.
– Да как же, дядюшка, жить, коли содержания нет. Самому надобно трудиться в поте лица.
– Трудись, трудись, Николаша, – одобрительно произнес Самаров. – Трудись, и тебе воздастся. – Затем, обратясь к ним обоим, предупредил: – Вечером имею вам сообщить нечто сугубо важное.
После ужина они перебрались в гостиную на втором этаже. Анна Сергеевна была сама не своя, куталась в шаль и задумчиво глядела через окно на деревья. Николай сел поодаль и в напряжении ждал обещанного сообщения.
Иван Петрович в приподнятом настроении расхаживал по ковру близь горящего камина.