– Вас! – с уверенностью в голосе проговорила она.
– На каком основании?
– Мне казалось, что вы мой друг и на моей стороне.
– Не хочу вас обижать, но перед Михаилом у меня есть определенные обязательства, – сказал Кречетов. – Кроме того – он мой друг, и я обязан сказать ему правду.
– Тогда мы погибли… – упавшим голосом произнесла Ирина Владимировна.
– Если Юлия не замешана в чем-то посерьезнее измены, обещаю молчать. Хотя еще час назад я думал иначе, – признался Кречетов.
– Отныне я ваша должница. – Ирина Владимировна посмотрела на него таким теплым взглядом, что он вдруг смутился.
– Тогда помогите мне.
– В чем?
– Нужно присмотреть за этой женщиной из Воркуты.
– Ее зовут Ольга.
И тут он сказал Ирине Владимировне правду:
– Она не та, за кого себя выдает.
Глава 26. Неупокоенные души любовников
Кречетов не пошел на ужин. Он стоял у окна и смотрел в темный двор. В темноте и одиночестве думалось лучше. Всего пару минут назад он позвонил криминалисту Нине Ивановне, и та дала понять, что у нее и без него много дел, однако пообещала ускориться с анализом содержимого термоса.
Звонок бухгалтерше автосалона также оставил неприятный осадок. Татьяна Васильевна сообщила, что не видела Сергея, и попросила больше не звонить и не беспокоить ее.
«Замкнутый круг», – подумал Кречетов, не собираясь с этим мириться.
Когда битый лед перекрывает течение реки, его взрывают. Теперь ему нужен не только взрыв, но и точка опоры, некая константа, которая не подлежала пересмотру и не подвергалась сомнениям.
Константа звучала так: тот, кто принес Полине Аркадьевне молоко, тот ее и убил. Совсем как в «Пигмалионе» Бернарда Шоу – кто шляпку сбондил, тот и старушку пришил.
Первым, на кого падало подозрение, был повар Халид. Во-первых, в момент отравления он находился на третьем этаже и гипотетически мог незаметно спуститься в кладовую за молоком или же прихватить его заранее. Во-вторых, повар имел неоднозначное прошлое – погибшего хозяина, которого предположительно отравили. В-третьих, все его поведение указывало на то, что он паникует и чего-то боится.
Кречетов по памяти восстановил хронометраж всего ужина перед смертью старухи. Стакан с молоком в ее комнату принесли между восьмью и половиной десятого. Ужинать сели в семь. В начале восьмого приехала Юлия. Она поднялась в свою комнату и вернулась в половине восьмого.
Полина Аркадьевна появилась в столовой без четверти восемь. В это же время Эмма Леонидовна проводила ее наверх. В восемь Леся отнесла в комнату старухи ужин.
С этого момента «затикали часики», и пошел обратный отсчет.