— Не надо на него вешаться, надо просто объяснить ситуацию.
— Это значит, по сути, припереть его к стенке.
— Вы же не виноваты! У вас нет другого выхода.
Она долго спорила, но в конце концов я убедила ее поговорить с Паскалем. Она только отказалась писать об этом в письме, матери обещала, что поговорит с ним, когда все вернутся в город. Мадам Галлар согласилась. Она часто улыбалась в те дни — наверно, радовалась про себя: «Двух дочек пристроила!» Со мной она была почти любезна, и порой, когда она поправляла Андре подушки или помогала накинуть болеро, в ее глазах проскальзывало нечто, напоминавшее ее девичью фотографию.
Андре в шутливом тоне поведала Паскалю о том, как поранила ногу, и в ответ получила два встревоженных письма. Он писал, что ей необходим рядом серьезный человек, который заботился бы о ней, и еще что-то, что она мне не пересказывала, но я поняла: она больше не сомневается в его чувствах. Отдых, сон вернули ей румянец, и она даже немного поправилась — никогда я не видела ее такой цветущей, как в тот день, когда она смогла наконец встать с постели.
Она слегка прихрамывала, ходила с трудом. Мадам Галлар предоставила нам на целый день «ситроен». Я вообще редко ездила на автомобиле и еще никогда — ради развлечения. Душа моя ликовала, когда я села рядом с Андре и машина с опущенными стеклами покатила по аллее. Мы поехали через лес Ландов по длинной ровной дороге, убегавшей между соснами прямо в небо. Андре ехала очень быстро: стрелка спидометра приближалась к восьмидесяти! Несмотря на ее умение и опыт, мне было страшновато.
— Вы не собираетесь отправить нас на тот свет?
— Нет, конечно! — Андре улыбнулась, вид у нее был счастливый. — Сейчас мне совсем не хочется умирать.
— А раньше хотелось?
— О да! Каждый вечер, засыпая, я мечтала не проснуться. Теперь я молю Бога сохранить мне жизнь, — сказала она весело.
Мы съехали с широкой дороги и медленно обогнули пруды, спавшие среди вереска. Пообедали на берегу океана в пустом отеле — сезон подходил к концу, пляжи были пусты, виллы заперты. В Байонне купили для близнецов плитки разноцветного туррона[33], одну съели сами, медленно обходя клуатр собора. Андре опиралась на мое плечо. Мы говорили о разных клуатрах в Испании и Италии, куда отправимся когда-нибудь, и о других странах, совсем далеких, о больших путешествиях. Возвращаясь к машине, я указала на перевязанную ногу Андре:
— Все равно никогда не пойму, как у вас хватило мужества!
— У вас бы тоже хватило, если б вы чувствовали себя такой затравленной, как я. — Она дотронулась до виска. — У меня от всего этого начались невыносимые головные боли.