Пот покрывал крутой лоб и щеки Буряка. Атаман то и дело лез за цветастым платком и при этом вынимал из кармана все содержимое — и прежде всего отливающий синью браунинг. Лица партнеров в эти минуты вздрагивали, что доставляло Буряку немалое удовольствие.
Блеск золота настраивал его на веселый лад. Еще бы! Сколько получал Грицько Буряк, учительствуя на Екатеринославщине, а? Ерунду получал. «А теперь…» — и глаза атамана слезились от золота. И радостью переполнялась душа.
Спасибо Палию, это он когда-то познакомил Буряка с самим паном Головным, с Симоном Васильевичем. А благоволение Головного атамана — много значит. Не раз в подогретой самогоном башке Буряка возникали картины: во главе отряда он победоносно скачет сквозь всю Украину, и сам Симон Петлюра при народе трясет ему руку, по-христиански лобызает.
Но время шло, а настоящих побед у Буряка, как впрочем и других атаманов, было немного. Вот вчера его «орлы» зарубили председателя комнезама (комитета незаможников, то есть бедноты)… какая же это победа? Не хочет идти народ за самостийниками — с каждым днем это становится все очевиднее.
Приходилось утешаться другим: подобием власти, житейскими наслаждениями. Что ж, попить, поесть — пока хватает. Кулачье, тесно связанное с бандитами, несет само, а бедняка можно и пограбить, отобрать последнее. Впрочем, Буряку, бывшему учителю, по душе было другое слово, более культурное — реквизировать.
И с оружием полная воля: сегодня парабеллум, завтра манлихер или браунинг — у атамана выбор большой, бери любое.
Игра подходила к концу. Атаман сгреб со стола золотые, небрежно швырнул их в карман широченных бриджей. На мгновение мелькнула мысль: а что если партнеры в поддавки играли — понарошку проигрывали, чтоб задобрить его? Но тут же отогнал ее: «А-а, какая разница!» — и хлопнул по карману.
Где-то за окнами прогремел выстрел, второй.
— Эгей, чего там? — с порога крикнул в темноту Буряк.
Отозвался чей-то ленивый голос:
— Человека поймали.
— Какого человека?
— Та бес его знает, чужой какой-то.
Атаман помолчал немного и раздраженно сказал:
— Ну, а пальбу зачем учиняете?
И опять тот же голос, на этот раз с насмешкой:
— Да что тебе, батько, патронов жаль? Вон их целая подвода.
— Но-но, скотина, поговори у меня! — возвысил голос Буряк.
Его помощник, прыщеватый парень, в недавнем гимназист, предложил:
— Снимем допрос, Григорий Степаныч?
— Тащи сюда, — приказал Буряк, возвращаясь к столу и усаживаясь.
Недавние партнеры по картам живо вывалились из комнаты: не каждому охота быть свидетелем ругани, а может, и крови. Остались двое: Буряк и помощник.