— Запомним этот дом, — сказал Петро, когда они стали возвращаться, — с завтрашнего дня начнем следить.
Славка утвердительно кивнул головой; взглянув на него, можно было подумать, что он чем-то расстроен. Просто он не находил ответа на вопрос. Как же так? Ведь вот недавно артистка выступала, говорила хорошо, правдиво: мол, не пойду за богача, а только за бедняка Алексея. А в жизни, значит, у нее наоборот — погналась за атаманским добром, атаманшей стать захотела…
А у Петра, судя по всему, мысли были спокойные, бестревожные, — он, задрав голову, смотрел на небо: может быть, звезды пересчитывал. Кто его знает…
Где-то вдали, на путях, прогудел паровоз, и снова стало тихо.
— А знаешь что, Славка? Ведь так мы можем каждый день в театр ходить… на третье действие. Завтра у них «Запорожец за Дунаем», потом «Наталка-Полтавка». Все пересмотрим.
— Нет уж, — буркнул Славка. — Будут деньги, пойдем. Зайцем не хочется.
— Больно гордый ты.
13
Был жаркий полдень. Оксана Ивченко дошла до угла, остановилась и закурила. Она механически взглянула на вывеску, прибитую к одноэтажному домику: «Парикмахерская Дорошенко и Пинкуса». Ниже, на зеркальной поверхности, где нарисована женская пышная голова, были еще два слова: «Дамское зало».
Выпуская струйку голубоватого дыма, Ивченко криво улыбнулась: она ненавидела, когда произносили «зало» и «зала» — и всегда употребляла это слово в мужском роде: «зал». Может быть, потому, что так прежде всего говорят о спортивных залах.
В прошлом году артисты театра дали концерт в спортзале краскомовских курсов, и не знала тогда Оксана, что станет частым гостем этого дома. В зале она училась фехтованию на рапире, а в подвальном помещении, где находился тир, стреляла. Тренером ее был Геннадий Вологдин, бывший прапорщик, брат режиссера театра.
Продолжая курить и смотреть в зеркальную витрину, Ивченко увидела в ней отражение детского курносого веснушчатого лица. Оно показалось ей знакомым, и она быстро оглянулась. Мальчишка равнодушно смотрел на нее, другой, такой же паренек, стремглав кинулся в подворотню. Это уже было подозрительным. И вчера возле дома вертелись двое, скорее всего эти же. Оксана Ивченко прикусила губы: неужели слежка? С чего бы это? Да нет же…
Она нахмурилась и медленно пошла по улице.
А Славка начал ругать своего друга:
— И чего ты метнулся как угорелый?
— А ты зачем выставился? Нате, мол, вот я.
Они чуть было не подрались.
И вдруг Петро сказал:
— Нам иногда надо менять свою внешность, так, между прочим, Шерлок Холмс поступал. Вот давай я усы и бороду приклею!