— А вы, значит, стояли на площади и молча смотрели, как те изверги издеваются? — зло спросил Никифор.
Мужик хмуро взглянул на него и пожевал губами. «Сейчас он меня ссадит», — подумал Дед.
Но мужик лишь печально вздохнул.
— Разве ж попрешь против них с голыми руками? Оружие надо! Да и в головах у многих туман еще. Среди тех бандюг односельчане были, родня кой-кому. Отсиделись на западе, в Галиции, а теперь возвернуться мечтают. Да только, по мне, не выйдет это у них.
«Конечно же, не выйдет. Никогда!» — хотел горячо воскликнуть Никифор, но сдержался. И сказал совсем другое:
— Если все такими лопухами, как вы, будут, всякое может случиться! — И вновь подумал: «Сейчас уж наверняка ссадит».
Но они продолжали ехать. И попрощались довольно мирно. В знак благодарности за то, что подвез, Никифор еще отсыпал мужику из своего невзрачного кисета толику курева. Тот сразу же свернул самокрутку, чиркнул кресалом и вместе с сизой струей дыма выдавил слова оправдания:
— Вот кабы нам Красная Армия оружие оставила, мы бы… того… уполне всем селом самооборонились.
— Ты, что же, считаешь, что у красных его навалом, полным-полно? И у них нехватка, да и в чьи руки передать — вот вопрос! — и, прикурив от самокрутки собеседника, Никифор добавил: — Оружье надо было загодя готовить. Ты, к примеру, на царской службе состоял?.
— А то как же! С первых дней в действующей. Прорыв генерала Брусилова под Луцком знаешь? Это мы.
— Ладно, пускай вы, — весело согласился дед. — А когда разваливался фронт и ты с другими домой возвращался, неужели не прихватил ничего?
Мужик неохотно сознался:
— Да имеется одна, австрийская, рушница со сбитой мушкой. На сеновале закопал ее, нехай лежит: есть не просит.
— Поди, поржавела вся?
— Ну нет! Я ее самолично салом смазывал.
— И патроны к ней есть небось?
— Да какие там патроны, обоймы две-три, — он явно скромничал.
— Вот видишь! У тебя австрийская, у других фронтовиков наши имеются, а у кого-то еще берданка с турецкой войны осталась.
— Так ведь единства промеж нас нема.
— Отсюда и начинать надо. Организация должна быть крепкая. А то заладил об оружии. Ты про историю слышал, наука такая есть?
— На кой мне твоя история! — слегка обиделся мужик. — У нас в деревне истории каждый день случаются.
Никифор поспешил его успокоить, сказал спокойно и неторопливо:
— Зря обижаешься. История, брат, наука умная и справедливая. И учит она, между прочим, что мужики даже с вилами и дрючками на панов постоянно ходили. А у тебя австрийская есть…
— Ну ладно. За разговор спасибочки. Дойдешь до перелеска, а там вдоль него и железка пойдет. До станции не более десяти верст.