Однако создание самостоятельного чехословацкого государства, завоеванного усилиями народных масс, ничего не изменило в их положении. Укрепившаяся у власти чешская буржуазия первым делом постаралась ограничить революционную активность трудящихся. Большую услугу в этом отношении оказала буржуазии верхушка чешской социал-демократической партии, давно прогнившая и продавшая интересы рабочих, но еще не утратившая влияния на массы. Первый же закон республиканского чехословацкого правительства, поддержанный социал-демократическими лидерами, оставлял в силе все законодательство императорской Австро-Венгрии.
Это было логическим продолжением той политики, которой чешская буржуазия придерживалась во время войны. Конкурируя с австрийской буржуазией, она, тем не менее, была тесно связана с ней, срослась с ней в монополистических объединениях, вместе с ней наживалась на войне, была заинтересована в австрийских рынках сбыта. Была она заинтересована и в реакционном аппарате монархии, удерживавшем в повиновении эксплуатируемые народные массы. Поэтому, предавая национальные интересы, чешская буржуазия стояла не за создание самостоятельной Чехословакии, а стремилась лишь к автономии Чехии в составе Австро-Венгрии. Когда выступления народных масс поставили на повестку дня вопрос о независимой Чехословакии, буржуазия планировала создание монархического государства. Народ сорвал эти планы, провозгласив республику «снизу». Однако в стране не было подлинно революционной партии, которая возглавила бы борьбу масс. У власти оказалась буржуазия. Социальные требования рабочих не были удовлетворены. Народные массы попрежнему голодали. Капиталистические же компании, как и раньше, получали баснословные прибыли.
Стремясь обрести доверие масс и нажить политический капитал, чешская буржуазия сразу же после возникновения самостоятельной Чехословакии начала создавать лживую легенду о своих заслугах в образовании национального чехословацкого государства, легенду об освободительной миссии Т. Г. Масарика, которого правящие круги называли «президентом-освободителем».
Однако народные массы на собственном опыте убеждаются во враждебности их классовым интересам государственной и политической практики Масарика, искушенного демагога и врага революции.
Получив возможность сравнивать поведение лидеров чешской социал-демократической партии с политической практикой русских коммунистов, приведших народы России к грандиозной победе, трудящиеся Чехии и Словакии, рядовые социал-демократы после Октября все больше и больше убеждаются также в порочности реформистской политики.