Вижу, теперь котелок должен сварить, как следует, и привожу в действие свой план.
«Резинка, неужто вы обо мне такого плохого мнения? Я, старый товарищ вашего Вашека, и стану вас разыгрывать? У меня этого и в мыслях нет. Вот послушайте только — и вы поверите. Я живу на Доброй. Работаю на Энгерте. Теперь это для меня уже далековато. Мне не мешало бы переселиться поближе к шахте. Знаете, до войны у моей покойной мамаши была лишь одна мечта. Построить в Кладно, в Габеше, домик. Скребла и экономила, как только можно было. Скопила за всю свою жизнь примерно шесть сотен. Этого на задаток нехватало. Надо было иметь тысчонку. Мама за всю жизнь ее не накопила. Померла, не дождавшись исполнения своей мечты. Вот из-за этого домика я и не женился. Мамаша, бедная, когда я начинал вертеться возле какой-нибудь девушки, делала все возможное, чтобы дело разладить. Думала, если мы с отцом будем работать и она кое-где подрабатывать, то в конце концов деньги на задаток соберем. Так я и остался холостяком. Я уже в летах, не спорю, за пятьдесят перевалило, зато я человек положительный и надежный. Мамаша умерла и оставила меня на чужих людей. Но работать я еще могу. На Энгерте у государственной компании я уже почти сорок лет. Пришел я туда, когда мне еще полных четырнадцати не было. Стало быть, имею право на казенную комнату. В брезонских домах комната есть. Я могу ее добиться. Но что такое комната без жены? Вот я и подумал: почему бы не соединить это вместе? Зачем выгонять вас куда-то в Стохов? К комнате вы привыкли. Убирать и готовить умеете. Вы мне всегда нравились. И, кроме того, как старый товарищ вашего мужа, я должен немножко о вас позаботиться. Если бы тут стояла еще и плюшевая кушетка с зеркалом, чорт возьми, вот красота была бы!» — Вздыхаю и осматриваюсь кругом. Взглянул на Резину и вижу, что попал в точку.
«А как бы вы купили кушетку? — выведывает она. — В рассрочку? На это сегодня, мой милый, шансы плохие. Ведь вы уже не молоденький. Не в шахте уже работаете, а на поверхности. А если, не дай бог, что-нибудь случится, что у меня с этой кушеткой получилось бы? Из пенсии я не могла бы выплачивать, и кушетка пошла бы ко всем чертям», — рассудительно выкладывает Резина.
«А кто говорит про рассрочку? Рассрочка — это грабеж. У Шадека котелок варит, Шадек не позволит себя обокрасть. Кушетка — только за наличный расчет», — говорю решительно.
«А у вас деньги есть?» — удивляется Резина.
«Ведь я говорил, что мама копила. После нее осталась сберегательная книжка».
«А сколько там было?» — выпаливает Резина, нагибаясь ко мне и нетерпеливо сжимая мне руку.