— Ты, ополченская муха! Велварцам за свой край стыдиться не приходится. Мы — в сердце Чехии, прямо под Ржипом, — задается артиллерист.
— Вот как! Значит, это вы крутые яйца на постройку Карлова моста везли! Ну, вы и вправду умники. Крутые яйца! — смеется солдатик, а с ним весь вагон.
Артиллерист рассердился.
— Не выводи меня из терпения, парень, а то я тебя выброшу вместе с твоим…
Он не договорил. Вагон наскочил на плохо соединенные рельсы и стал шататься из стороны в сторону. Зашатались солдаты в вагоне. Кадка с кактусом, которой в пылу спора никто не уделял внимания, допрыгала до края вагона. Вполне возможно, какая-нибудь милосердная нога тоже немножко помогла — и при резком толчке кактус выпал. Упал возле рельсов. Разбился, и жалкие остатки кадки и сломанного кактуса покатились вниз по железнодорожной насыпи.
— Иисус-Мария, мой кактус! — в ужасе воскликнул солдатик. Не раздумывая, он выпрыгнул из вагона вслед за кактусом.
В вагоне затихли. Кое-кто из солдат высунулся и смотрит на выпрыгнувшего солдатика.
— Поднимается. Видно, плохо ему. Ну, шею не свернул, — констатируют с удовлетворением.
— Этак ему кактус дорого обошелся бы. С самой Пиявы тащит его, а перед Прагой остался бы из-за него без головы. — Не надо было тебе так его задирать, — упрекают некоторые артиллериста.
— А я тут при чем? Сразу видно, что он из Пршелоуча, велварский такую глупость не сделал бы, — защищается артиллерист.
Через минуту разговор переходит на другую тему. Приближается Прага. О кактусе, солдатике и его прыжке из вагона забыли. Появляются другие заботы.
Поезд въезжает в вокзал Франца-Иосифа. Солдаты радостно вываливаются из вагона. Наконец-то в Праге. Все равно, что дома, думают все. Думает так и Тонда.
Весело шагают к выходу. Однако что это? В минуту их окружили сокольские и военные патрули.
— Так, братья, оставаться вместе, не расходиться! Быстренько все за нами! — кричит стража, вооруженная винтовками с примкнутыми штыками.
— А куда идем? Что это значит? — удивляются солдаты.
— Без лишних разговоров. Подожди и увидишь! — отвечает решительно молодой офицерик в австрийском мундире, но с красно-белой повязкой на рукаве.
— Что мы, не в свободном отечестве? — удивляются солдаты.
— Вы в республике, братья! В республике должен быть порядок, никакой анархии не потерпим. А теперь пошли, живо, на проверку!
Солдат отводят в зал ожидания, где подвергают строгой проверке их ранцы, а у многих и карманы, в соответствии с тем, насколько ревностно относится к делу тот или иной проверяющий чиновник. Новое правительство республики издало распоряжение отбирать у возвращающихся с фронта солдат все казенное имущество. Начинаются споры, ссоры и крики. Солдаты не желают лишаться нескольких банок консервов, солдатского ремня, запасной гимнастерки и тому подобных мелочей. Они по справедливости считают эти вещи своей собственностью. Как-никак, они лишились на войне большего. Однако некоторые контролеры в сокольской форме тверды, как казенная пуговица. У Тонды скверное настроение, несмотря на то, что его почти не обыскивали. Он был объектом особого внимания и назойливых вопросов. Неприветливо встретила их Прага.