Тонда выходит с вокзала и направляется на Гибернскую улицу в Народный дом. Прежде всего нужно получить информацию у товарищей.
В воротах Народного дома Тонда встречается со знакомыми лидерами социал-демократической партии, редактором Немецем и доктором Соукупом. Останавливается с ними. Обмен несколькими формальными приветственными фразами. Товарищи спешат. Идут в центральный Национальный комитет. Дают понять, что у них нет времени на долгие разговоры. Пожимают Тонде руку, что должно означать конец разговора. Тонда снова останавливает их.
— Только один вопрос, товарищи: как с социализацией? — взволнованно и нетерпеливо спрашивает он.
— Социализация? Теперь? — поражается доктор Соукуп. — Вот и видно, Тоничек, что тебя не было здесь четыре года. Придется тебе здорово догонять. Как может разумный политик в пору послевоенной разрухи и нищеты говорить о социализации? Сейчас нужно думать о том, чтобы виновные в расстройстве нашей экономики вновь привели все в порядок. Запомни это!
Немец, обращаясь к Тонде, указывает пальцем на его фуражку и спрашивает: — Это что такое, товарищ? Где ты это достал? Разреши дать тебе совет, сними это, теперь такие вещи носить опасно. — Он предостерегающе грозит пальцем и настойчиво повторяет: — Запомни, опасно.
Товарищи уходят. В одиночестве Тонда стоит в воротах Народного дома и снимает фуражку. Удивляется, что же так взволновало товарищей. На его фуражке вместо воинского значка укреплена красная кокарда. Он купил ее в Будапеште. Там все солдаты-социалисты, сорвав прежние австрийские эмблемы, прикрепили к фуражкам красные кокарды.
Тонда вспоминает, что еще на вокзале во время обыска его красная кокарда привлекала внимание. Офицер и начальник сокольского патруля о чем-то шушукались в стороне. Затем подошел «сокол» и стал расспрашивать: — Брат, не мог бы ты мне сказать, откуда ты и куда едешь?
Тонда называет Дебрецен и Кладно.
— Ты прости, что я любопытствую, может, ты скажешь, кто ты?
Тонда называет свою фамилию и профессию. «Сокол» отходит. О чем-то шепчется с офицером. Затем оба, безнадежно махнув руками, расходятся. Сейчас Тонда держит фуражку в руке и глядит на кокарду.
«Снять, не снять? — раздумывает Тонда. — Нет», — решает он и опять надевает фуражку с красной кокардой.
Тонда выходит из ворот Народного дома. «Смысла нет кого-нибудь еще искать, — думает он. — Поеду в Кладно».
По приезде в Кладно Тонда спешит по проселочной дороге от Выгибки через Смоугу прямо на Грушкову улицу. Суббота. Маржка моет пол. Она всплескивает руками, видя входящего мужа. Они обнимаются.