– Да уж, желудок у тебя бездонный, – заметила я.
– Да, – согласился он без всякой обиды. – Я всегда этим отличался. Ты мне под стать, обжора, – обратился он к своему коню. – Погоди немного, скоро остановимся отдохнуть.
Конь то и дело тянул морду к траве на обочине, и Джейми дернул поводья.
– Да, отец у нас был справедливый, – продолжал он. – И расчетливый, хотя в то время я, конечно, не мог этого оценить. Он не заставлял меня дожидаться наказания, а наказывал сразу после проступка или как только узнавал о нем. И всегда делал так, чтобы я знал, за что получаю трепку, но разрешал мне при разборе дела поспорить с ним, если я хотел.
«Так вот ты какой», – подумала я. Этакий обезоруживающий хитрец. Я сомневалась, что ему удастся умилостивить меня, и сломить мое желание его четвертовать, но пусть попытается.
– Удавалось тебе когда-нибудь победить в таком споре? – спросила я.
– Нет. Обычно ситуация была так прозрачна, что обвиняемый сам свидетельствовал против себя. Но иной раз мне удавалось смягчить приговор. – Он почесал нос. – Я ему один раз сказал, что бить сына – самый непросвещенный способ помочь ему выбрать жизненный путь. Он ответил, что разума у меня не больше, чем у столба, возле которого я стою, дай бог, чтобы хоть столько осталось. Что уважение к родителям – один из краеугольных камней просвещенного поведения и что, пока я этого не усвою, придется мне пялиться на пальцы собственных ног, в то время как мой варвар-родитель хлещет меня по заднице.
На этот раз я рассмеялась вместе с ним. На дороге было спокойно, стояла та самая абсолютная тишина, какая бывает, когда находишься вдали от всех людей. Тишина, которую почти не встретишь в мое многолюдное время, когда машины повсюду распространили присутствие человека, – ведь один человек в машине производит столько же шума, сколько целая толпа людей. А тут единственные звуки – это шорох травы, редкий вскрик ночной птицы да мягкий стук конских копыт по пыльной дороге.
Теперь, когда больные мышцы расслабились от движения, идти мне стало намного легче. Несколько остыли и мои эмоции, пока я слушала забавные и иронические рассказы Джейми.
– Мне, конечно, не нравилось, когда меня били, но, если был выбор, я предпочитал, чтобы наказывал меня отец, а не учитель, который в школе хлестал нас ремнем по ладони вместо зада. Отец говорил, что, если он отхлещет меня по ладони, я не смогу управляться с домашней работой, а после порки по заднице мне не придется сидеть и лодырничать. Учителя у нас в школе все время менялись, не выдерживали долго – либо начинали фермерствовать, либо уезжали в более тучные края. Платили им мало, все они были худые и голодные. Только один был толстый, но я думаю, он был не настоящий школьный учитель. Выглядел он как переодетый священник. – Я припомнила пухлого отца Бейна и усмехнулась в знак согласия.