– Он отлично знал, что происходит, да и все в холле это заметили: я ерзал на стуле как уж. Люди заключали пари, выдержу я или нет. Колум отпустил бы меня, если бы я попросил, но на меня нашло упрямство. – Он улыбнулся немного застенчиво, на темном лице ярко забелели зубы. – Я решил, что лучше умру, чем попрошу. Когда Колум сказал, что я свободен, я облегчился не в самом холле, но сразу, как только из него вышел. Пристроился за какой-то дверью у стены и пустил струю, думал, она никогда не кончится. Вот так, – добавил он и уронил на землю пучок сосновых иголок. – Теперь ты знаешь о самой скверной истории в моей жизни.
Я ничего не могла с собой поделать: захохотала так, что мне пришлось присесть на обочине. Джейми терпеливо ждал целую минуту, потом опустился рядом со мной на колени.
– Чего ты хохочешь? – спросил он. – Это было совсем не смешно.
Но он и сам не удержался от улыбки. Я, все еще смеясь, покачала головой.
– Конечно, не смешно. История ужасная. Просто… я как будто вижу тебя: ты сидишь, зубы стиснуты, а из ушей пар идет.
Джейми хмыкнул, но тоже немного посмеялся.
– Не очень-то легко быть шестнадцатилетним, верно?
– Поэтому ты и помог той девушке, Лаогере, тебе стало ее жаль, – сказала я, успокоившись. – Ты-то знал, каково это.
Он был удивлен.
– Наверное, так, – сказал он. – В двадцать три года куда легче вытерпеть побои, чем публичную порку в шестнадцать. Уязвленная гордость причиняет самые серьезные муки, а в том возрасте особенно.
– Надо думать. Никогда еще не видела, чтобы кто-нибудь с улыбкой ждал удара по физиономии.
– После удара уже не заулыбаешься.
– М-да. – Я кивнула. – Но я думала… – начала я и запнулась.
– Что ты думала? А, ты про меня и Лаогеру, – догадался он. – Думала ты, думал Алек, думала и сама Лаогера. Я бы поступил точно так же, если бы она была не такой красивой.
Он ткнул меня под ребро.
– Но ты мне, конечно, не поверишь.
– Я видела тебя с ней в тот день в алькове, – сказала я в свою защиту. – И кто-то все же должен был научить тебя целоваться.
Джейми смущенно повозил ногами по пыли и хмуро ссутулился.
– Сассенах, я ведь не лучше других мужчин. Иногда стараюсь быть лучше, но не всегда получается. Ты, может, помнишь, как говорится у Святого Павла, что лучше жениться, чем сгореть от вожделения. Я тогда именно что сгорал от вожделения.
Я рассмеялась – с легким сердцем, словно мне самой было шестнадцать.
– И ты женился на мне, – поддразнила я, – чтобы избежать греховной жизни?
– Ай. Тем-то и хорош брак, что делает священными вещи, в которых при других обстоятельствах следует исповедоваться.