Я опять засмеялась.
– Ох, Джейми, я тебя люблю!
И тут настал его черед смеяться. Он согнулся чуть ли не вдвое, потом уселся на обочину, держась за живот. Медленно откинулся назад и улегся на высокую траву, задыхаясь и пища от спазмов хохота.
– Что это с тобой?
Отсмеявшись, он сел и вытер глаза. Тяжело дыша, тряхнул головой.
– Мурта прав насчет женщин. Сассенах, ради тебя я рисковал жизнью, совершил кражу, поджог и нападение, я убил человека. В награду ты изругала меня, унизила мое мужское достоинство, врезала по яйцам и расцарапала мне лицо. Потом я выпорол тебя как следует и рассказал о самых унизительных вещах, какие со мной случались, и ты теперь говоришь, что любишь меня.
Он уткнулся головой в колени и снова засмеялся. Наконец поднялся и протянул мне руку, другой рукой вытирая глаза.
– Не очень-то ты благоразумна, сассенах, но ты мне очень нравишься. Идем, нам пора.
Было уже поздно или, может, рано, надо было ехать верхом, иначе мы не успели бы в Баргреннан до рассвета. Я теперь чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы сидеть в седле, хоть это и было немного болезненно.
Некоторое время мы ехали в дружеском молчании. Погруженная в собственные мысли, я думала о том, что же произойдет, когда и если я найду, наконец, дорогу к каменным столбам. Выйдя за Джейми по принуждению и полагаясь на него по необходимости, я с течением времени все больше привязывалась к нему.
Возможно, существенное значение приобретали и его чувства ко мне. Связанный со мною сначала по воле обстоятельств, позднее – узами дружбы, а еще позднее – на удивление сильным влечением, он ни разу, даже случайно или мимоходом, не обмолвился о своих чувствах. И все же. Он рисковал жизнью ради меня. Быть может, из-за церковного обета: он поклялся защищать меня до последней капли крови, и я верила, что такую клятву он принес всерьез. Поэтому я была особенно тронута, когда он внезапно допустил меня в мир своих переживаний и воспоминаний. Если его чувства по отношению ко мне были такими, как я думала, то как он воспримет мое внезапное исчезновение? Реальная физическая боль поблекла, едва я столкнулась с этими беспокойными мыслями.
Мы были примерно в трех милях от Баргреннана, когда Джейми нарушил молчание.
– Я не рассказывал тебе, как умер мой отец, – вдруг сказал он.
– Дугал говорил мне, что у него случился удар – апоплексический удар, – сказала я, несколько удивленная.
Мне подумалось, что Джейми, погруженный, как и я, в свои мысли, вспомнил об отце в связи с нашим разговором, но я не могла себе представить, почему он обратился именно к факту смерти.