Через пять минут мы подъехали к контрольно-пропускному пункту в виде вагончика, над которым понуро висел иорданский флаг. С противоположной стороны стоял пикап Тойота, водитель которого нервно разговаривал с полицейским. Невозмутимый полицейский отрицательно качал головой, пока какая-то банкнота не перекочевала из кармана водителя в руки полицейского. «Мент, он и в Африке мент», — вспомнилась мне поговорка, популярная в моем кругу.
— It’s the police, don’t talk, — сказал мне неожиданно на неплохом английском Мухаджир. Его совет не разговаривать был излишним, я прекрасно помнил о риске быть разоблаченным. Молоденький полицейский в серо-синей форме, с винтовкой в руках и пистолетом в белой кобуре, жестом показал остановиться, затем подошел к двери Мухаджира. Я, помня свою роль, склонил голову, пристально рассматривая носки своих белых кроссовок.
Между водителем и полицейским завязался оживленный разговор на арабском. Никакие документы Мухаджир не предъявил, но тональность их разговора становилась выше. Был момент, когда я, уловив краем глаза движение руки полицейского в мою сторону, чуть не рванул ручку двери и лишь усилием воли продолжил сидеть неподвижно, притворяясь глухим и немым.
С недовольным возгласом Мухаджир вышел из машины, сильно хлопнув дверью. Они вместе с полицейским ушли куда-то назад, но через пару минут появились снова: злой Мухаджир и довольный полицейский с дыней в руках. Парень махнул рукой, и шлагбаум медленно поднялся. Мой водитель яростно воткнул первую передачу, и несчастный фургончик, дрожа всем корпусом, рванулся вперед, оставляю позади себя белоснежный город Амман и его коррумпированную полицию.
— The beggar, for you to die! — ругался Мухаджир, пока мы выезжали из города. Моих познаний в английском было маловато, но интонация говорившего давала понять, что это точно не пожелания любви и здоровья.
Минут через двадцать мы съехали с хорошего шоссе вправо, и движение пошло по дороге частично разбитой, но все же с асфальтовым покрытием. Мухаджир постепенно успокоился, и так как я не был настроен поддерживать разговор, включил магнитофон. Заунывные песни, полившиеся из динамиков, как нельзя лучше подходили к пейзажу за окнами машины.
Небольшие песчаные дюны чередовались с каменными пустошами, занимавшими основную часть территории страны. То слева, то справа встречались небольшие, голов по двадцать-тридцать, стада коз и овец в неизменном сопровождении пастуха с дочерна выгоревшим лицом и в пыльной одежде. Несколько раз по ходу движения попались кусочки возделанной почвы, но чахлая растительность не радовала глаз, да и трудно было представить, каких титанических трудов стоило выращивать в такой местности овощи и фрукты.