Опустив голову, Эдди вдруг с ужасом обнаружил, что точно под ним в земле открылась дыра и в этой дыре видна уродливая морда. Без глаз, с приплюснутым носом и громадным безгубым разинутым ртом. Похожие на битую керамическую плитку зубы торчали наружу. Челюсти работали. Зубы стучали в опасной близости от его заледеневших шариков и до предела уменьшившегося пениса.
Он не мог поверить: это… создание… жадно пожирало его дерьмо! Быстро справившись с жалкой кучкой и не дождавшись добавки, оно захлопнуло пасть, медленно погрузилось обратно под землю и скрылось в черной глубине дыры, словно мурена или червь, оставив после себя оползень взрыхленной земли…
Малютка не вскочил сразу только потому, что ноги сделались рыхлыми и бессильными. И вонь ведь никуда не делась — его по-прежнему мутило. Даже удержаться на корточках он сумел с большим трудом. Дядя, ощутив этот приступ слабости и дурноты, сказал:
«Не дергайся, это всего лишь дерьмоед».
Всего лишь?!
Дядя добавил:
«Кажется, пронесло. А ты молодец, щенок. Становишься послушным».
«Что это было?» — промямлил Эдди.
«Где?»
«Сзади…»
«Одна из наших смертей. Не последняя. Дурно пахнет, правда? Запомни этот запах, деточка, и, когда придет твой черед, постарайся выбрать смерть почище. Такова привилегия мужчины… А теперь шагай дальше».
Малютка встал, застегнул джинсы и двинулся в прежнем направлении, не оглядываясь. Но кое-что не давало ему покоя.
«А зачем ты заставил меня… прогадиться?» — Эдди с некоторым трудом выдавил из себя непривычное слово. Мама и папа называли процесс иначе, но он уже усвоил, что в дядином присутствии некоторые слова звучат смешно, как детское сюсюканье. Эдгар предпочитал называть вещи своими именами и покороче.
«Здешний кодекс чести, — объяснил дядя. — Правило такое. Не нападать на тех, кто справляет нужду».
«Почему?»
«Да потому, что все справляют нужду, тупица! Даже самые сильные и крутые. И никто не хочет, чтобы в это время накрыла вонючка или наемный дерьмоед подкрался и отхватил твою пиписку. По-моему, благородный обычай, не правда ли?»
Эдди задумался над словом «благородный». Раньше никто не употреблял его в подобном контексте. Но, подумав, он готов был согласиться с дядей. Что может быть хуже и унизительнее, чем сдохнуть в каком-нибудь сортире или посреди улицы, со спущенными штанами, в ореоле соответствующего запаха? И почти сразу же появилось тревожное чувство. А что он будет делать дальше, в следующий раз? Не приходилось сомневаться, что после миновавшей их смерти на этих улицах уже поджидает другая. Чем он накормит спасителя-дерьмоеда?..