«Это и есть выход?» — наконец выдавил он.
«Можешь предложить что-нибудь получше? — спросил Эдгар, и Малютка понял, что дяде все это тоже не очень нравится. — Придется рискнуть».
«А ты когда-нибудь там был?» — Даже показывать в сторону «выхода» не было желания.
«Хочешь знать, ходил ли я когда-нибудь через Дыру? Было дело. Дважды. Я же говорил, чем дерьмовее город, тем труднее из него выбраться».
Эдди не помнил, чтобы дядя такое говорил, но это уже не имело значения. Он понемногу учился отделять важные вещи от пустяков. Малютка снова посмотрел на громилу. Выведенный из ступора ударом вороньего клюва, тот напоминал жутковатым образом ожившую восковую фигуру. Его губы шевелились, но нельзя было разобрать ни слова.
— Ну и долго будем стоять? — произнес вслух Эдгар.
Громила не ответил. По его лицу катился пот, смешиваясь с кровью. Дядя захихикал: «Черт, а ведь ему и впрямь хреново! Похоже, здоровяк ни разу не покидал Хармэ. Смотри, щенок: вот что значит быть привязанным к родине. Синдром единственного мира. Неизлечимо. Иногда привычка становится удавкой. То же касается и любви».
Воспользовавшись растерянностью Малютки, который тщетно пытался переварить новые для него слова и сведения, дядя презрительно цыкнул через щель между передними зубами. «Кажется, мы только что потеряли телохранителя. Ну и дьявол с ним. Он свое дело сделал. Может, оно и к лучшему. Не уверен, что на той стороне здоровяк не превратился бы в обузу… — Потом дядя напомнил: — Хочешь обратно к дерьмоедам?»
Эдди не хотел. В Дыру он не хотел тоже, но больше не колебался — во всяком случае, относительно направления. Его взгляд переместился с головы громилы ниже и остановился на оружейных рукоятях.
«Отлично, Малютка, — чуть ли не впервые похвалил дядя. — Это нам не помешало бы. Только осторожно, умоляю. Ты мне дорог, как… как непрожитая жизнь».
Эдди обошел громилу и приблизился к нему сзади. Ворон следил за ним — взгляд одного обращенного к мальчику глаза был страшен в своей нераспознаваемости. Но все же громилы Эдди боялся больше. Он уже пожалел о своем намерении, однако что-то — присутствие дяди, должно быть, — помешало ему передумать сразу.
Малютка протянул руку к оружию. Хоть громила и жестоко страдал, его инстинкты еще не притупились окончательно. Он что-то почуял и начал разворачиваться. Огромная лапа едва не снесла Эдди голову — лишь каким-то чудом он успел увернуться и отскочить.
«Уходим!» — рявкнул дядя, трезво оценив обстановку.
И Эдди ушел.
Это была ванная комната — по ее представлениям, роскошная. Мозг отказывался думать о том, как и почему она оказалась здесь. Хватало того, что пар немного рассеялся и прямо перед собой Анна увидела застреленную женщину. Вода смыла кровь; пулевые отверстия выглядели следами чудовищных пиявок. Это была женщина возраста Анны, ее телосложения, с ее волосами и с ее лицом. Глаза были открыты — Анна хорошо знала этот кофейный цвет, хоть и подернутый сейчас смертельной пеленой. В общем, она увидела себя мертвой.