Если серьезно, до Анны доходили слухи о чем-то в этом роде, но вызывали у нее только сдержанную улыбку. Кое-кто из персонала намекал, что в музее до сих пор не все чисто. От нечего делать она покопалась в газетных подшивках. Как водится, не было дыма без огня. Около полусотни лет назад бесследно исчез один из смотрителей. За последние три десятилетия несколько раз обнаруживалась пропажа полотен и ювелирных изделий, но дела о хищениях так и остались нераскрытыми.
Впрочем, за все то время, пока Анна работала в музее, ничего подобного не случалось. Глядя на своих сотрудников, средний возраст которых перевалил за шестьдесят, она забавы ради гадала, кто из этих милейших, интеллигентнейших и безобидных старичков мог хотя бы теоретически оказаться преступником. Иногда она обсуждала их шансы с ночным охранником. По мнению обоих, шансы были мизерными. Сами они — вдвоем и каждый по отдельности — куда больше подходили на эту роль.
Взрослый Эдгар приплясывал внутри Малютки, как будто мрачный туннель, по которому они двигались, оказался затерянной дорогой, и эту дорогу он уже и не чаял найти. Скорее всего, дело было даже не в самой дороге, а в том, что ожидало его (их) в конце пути.
Но Эдди еще ничего не знал о конце пути (или думал, что не знает), и потому страх не отпускал его. Поначалу он то и дело оглядывался — штуковина, которая (прогнала? выдавила?) заставила их спрятаться в щели, вроде бы, пропала, однако это служило слабым утешением; из клубившейся позади тьмы в любой момент могло вынырнуть что угодно. Малютке казалось: плохие сны преследуют его.
«Откуда такие мысли, малыш?» — язвительно осведомился дядя. И, не получив ответа, продолжал: «Ты кого-нибудь видишь? Лично я — нет. И слава тебе, господи! Наконец свободен!!!» — завопил Эдгар так, что у Малютки странным образом заложило уши — а крик-то раздавался внутри.
Ему оставалось только послушно переставлять ноги. Пол был ровный, без стыков, из неизвестного материала. Вверху по-прежнему зиял черный провал. Словно две параллельные льдины, оттуда спускались стены — непрозрачные, гладкие, серые; и не за что было зацепиться взглядом.
Спустя пару минут Малютка заметил, что не отбрасывает тени. Тут он задумался, откуда берется свет. Даже замедлил шаг. «Не бери в голову», — посоветовал дядя Эдгар с легким раздражением (и куда это он так торопился?). Но Эдди не мог избавиться от ощущения неудобства и тревоги, которое внушало ему исчезновение тени. С дядиной помощью он решил: либо все это ему снится и тень ожидает его возле «выхода», словно взрослый, отпустивший ребенка побродить по парку чудес; либо он, Малютка, сам сделался источником света. Он поднес руку к глазам — она не светилась. Тем не менее его сопровождало бегущее по туннелю пятно света, центром которого был он сам. «Ну и чего тебе еще надо?» Малютка признал, что это лучше, чем остаться во тьме. В каком-то фильме он видел дядек с фонарями на касках, ползавших по пещерам и подземельям. Он, похоже, обзавелся еще более удобным осветительным прибором, только его «фонарь», кажется, находился там же, откуда доносился дядин голос.