Можем мы сказать: «не быть верным»? Да, конечно, — при условии, что тут же уточним, что существует два способа быть неверным, из которых лишь один — именно та неверность, которую мы знаем: забыть то, чего мы не должны забывать. Тогда как другая неверность состоит в том, чтобы от этого отвернуться, — что, как прибавляет Гёльдерлин на последней странице «Замечаний о Эдипе»>42, «без сомнения, благотворно».
Мы должны отвернуться от того, чего не должны забывать, чтобы в точности сохранить его в памяти; лишь так устанавливается истинное отношение народа к своей народности.
Это может показаться непонятным. Но то же самое можно сказать и о мысли. Вспомним, что говорит Хайдеггер в маленькой книжечке, озаглавленной «Из опыта мышления» (с. 13)>43: мысль необходимо должна мыслить против себя самой. В этом нет ни уловки, ни внутреннего противоречия. Мыслить «против течения» означает не забыть, в какую сторону это течение ведет, но неизменно уклоняться от него.
Итак, заканчивая это воспоминание о нашем первом семинаре, позвольте сказать еще раз: мы не должны забывать ни того, к чему ведет мысль о всеобщем, ни откуда она исходит, ни того, каким образом она отклоняется (даже лучше сказать: петляет) от одного к другому, — но прежде всего мы должны научиться отворачиваться от нее.
* * *
Второй семинар был посвящен теме «Мыслить искусство». То, что мы попытались сделать, можно резюмировать просто: мы проследили за одним из высших достижений философской мысли, когда она берет в качестве темы искусство, а именно за той частью «Критики способности суждения», где разбирается «эстетическое суждение».
Пункт за пунктом мы могли констатировать, как в самих конструкциях своих фор мулировок Кант сталкивается с крайней трудностью, принуждающей его беспрерывно уплотнять понятие прекрасного определениями, о которых мы говорили, что они каждый раз на грани противоречия. Напомним хотя бы один пример. Второй «момент» прояснения прекрасного резюмируется следующим образом:
Прекрасно то, что нравится всеобще>44 без [посредства] понятия>45.
Напомним трехчастную формулировку, от которой эта фраза получает свой смысл. Там же, в «Третьей Критике» Кант пишет: «Приятно для каждого то, что <в какой-то мере> его удовлетворяет; прекрасно — то, что ему просто нравится; хорошо — то, чему он дает свою высокую оценку, свое одобрение»>46.
Поразительно, каким образом Кант очищает понятие наслаждения, испытываемого при контакте с прекрасным. Прекрасное, говорит он, есть то, что нравится всем. Для нас же идея общего для всех наслаждения близка к бессмыслице; ибо под именем наслаждения мы понимаем то, что Кант здесь именует «удовольствием» (Vergnügen, где нужно расслышать слово «genug», довольно). Следовательно, истинное наслаждение отличает от удовольствия именно то, что наслаждение не ограничивается индивидом, который его испытывает. Испытывающий его индивид для начала деиндивидуализируется. Точнее: при соприкосновении с прекрасным человеческое существо, не переставая быть тем, что оно есть, перестает быть индивидом. Скажем ли мы, что оно становится «всеобщим»