8 августа 1907 года, 20:25. Санкт-Петербург, Зимний дворец, личные апартаменты правящей императрицы, рабочий кабинет.
Гости откланялись, после чего эрцгерцогская чета отправилась в отель «Европа», где у нее был снят королевско-президентский номер, а кайзер Вильгельм убыл в германское посольство, ибо считал уместным ночевать именно на германской территории. И Францу Фердинанду с Софией, и германскому кайзеру было о чем подумать после этого разговора, а наследнику австро-венгерского трона еще и предстояло многое обсудить с женой. Сегодня им поступило предложение, о котором они не могли и мечтать. Их дети, которые в прежней парадигме всю жизнь должны были оставаться частными лицами, вдруг обретали права на престолы и выходили на королевские орбиты. Габсбурги вымерли – да здравствуют Гогенберги.
Потом императрица вежливо попрощалась со своим канцлером, который оставался доделывать начатые дела, и, обернувшись к принцессе Виктории, сказала:
– Пойдем, сестрица, поговорим о нашем, о монаршем…
Разговаривать предстояло в личных апартаментах правящей императрицы, в ее рабочем кабинете. Солнце за окнами с тройными стеклами уже село, и над Невой разливалась багровая вечерняя заря, навевающая мысли о гибели мира и прочей ерунде. Поэтому императрица первым делом хлопнула в ладоши, вызвав к себе верную У Тян, чтобы та зажгла электрический свет и задернула тяжелые плотные шторы. И только потом Ольга пригласила подруг сесть в глубокие мягкие кресла. Теперь, когда рядом с государыней были все свои, первая статс-дама могла уже не стоять у нее за спиной, сжимая под муфтой вороненый браунинг, а сесть в кресло и приготовиться к познавательной беседе.
– Итак, сестрица Тори, – сказала Ольга, когда У Тян наконец вышла и закрыла за собой дверь, – ты, наверное недоумеваешь, к чему был весь этот спектакль, на который я тебя позвала. То есть это для тебя был спектакль, а для моего дорогого дядюшки Вилли и любезного Франца Фердинанда с его супругой все было всерьез…
– Не знаю, – пожала плечами британская принцесса, – наверное, если бы ты хотела предать наши Брестские договоренности, то не звала бы меня в свидетели этого дела. Но со стороны все выглядело так, будто ты сговариваешься с нашими врагами за спиной Франции и Британии.
– Франции – да, а вот Британии – нет, – сказала русская императрица. – Франция с самого начала была чисто техническим участником Брестских соглашений, предполагаемая первая жертва тевтонской ярости, которую непременно нужно брать под защиту. Если никакой войны не будет, то мнение французов по этому вопросу тоже никому не интересно. К тому же в силу республиканско-демократического устройства своего общества французы болтливы как сороки: то, что знает один француз, вскорости станет известно всему свету. Британия – это, напротив, фирма серьезная. Вы, англичане, себе на уме, но тебе и твоему отцу я верить могу – предавать не в ваших интересах.