Но вырваться из западни для турецкого командующего тоже было недосягаемой мечтой, потому что возглавлял болгарскую группировку не какой-то лощеный прозападный говнюк вроде адъютанта свергнутого князя Данаила Николаева, а вполне боевой генерал Иван Сарафов, участвовавший и в войне за освобождение Болгарии, и в сербско-болгарской войне, и в патриотическом перевороте, свергнувшем князя Александра Баттенберга. Политическую ориентацию господин Сарафов имел пророссийскую, и тот факт, что на болгарский престол был избран брат русской императрицы, наполняло этого человека, приносившего присягу и России, и Болгарии, чувством глубокой внутренней гармонии. А еще он не так давно закончил академию Российского Генштаба, и понимал, что турки будут пробивать себе путь к спасению именно через боевые порядки его войск. Поэтому во время марша от Куманова к Урошевацу он постоянно предпринимал меры к тому, чтобы не быть застигнутым врасплох. Когда болгарские войска дошли до позиции будущего сражения у села Старый Качаник, он сказал своим солдатам: «так надо, братцы» – и приказал без сна и отдыха первым делом рыть траншеи.
Закончив эту работу уже под утро, болгарские солдаты от усталости заснули на дне этих траншей в обнимку со своими винтовками Манлихера. И если бы турки просто без артподготовки и диких воплей в предутренний час кинулись в штыки на повально спящих болгар, то дело могло закончиться плохо. Однако турецкий командующий действовал строго по шаблону, как его учили германские инструкторы, и потому начал дело с артподготовки. Но получилось так, что благодаря окопам артиллерийский обстрел не смог нанести болгарским солдатам значимого ущерба, зато разбудил их и хорошенько взбодрил.
Те из них, кто еще несколько часов назад крыл своего генерала последними словами, теперь благодарили его от всей души за спасение жизни. Скорострельные пушки трехдюймового калибра зарывшимся в землю войскам серьезного вреда не причиняли. Снаряды на настильных траекториях бессильно свистели над болгарскими головами, разрываясь в чистом поле. Вот если бы это были гаубицы или минометы, бьющие по крутой траектории – тогда другое дело. Но ни гаубиц, ни минометов в турецкой армии нет. Первые считаются непригодными для быстрой маневренной войны, а вторые пока умеют изготавливать только в Российской империи. Вот и получилась у турок вместо артподготовки отсрочка с предварительным оповещением о своих намерениях.
Этот артобстрел поднял на ноги не только болгар, начавших готовить к бою новинку «пулеметы» (их они получили перед самой войной из России), но и сербов, которые, глядя, куда летят турецкие снаряды, сразу угадали направление будущего удара турецкой армии. Над сербскими позициями в небо взвились аэростаты наблюдения – и вскоре турецкая армия, готовящаяся к прорыву, сама оказалась под градом снарядов. При этом, помимо трехфунтовых (75-мм) гранат полевых пушек, на османские головы падали чемоданы неприятно крупного калибра, выпущенные из девятифунтовых (105-мм) осадных орудий Круппа