– Шикарно смотритесь! – искренне похвалил Будищев.
– Благодарю, – благосклонно кивнула баронесса. – Миледи, так я ее назвала, и впрямь очень славная! Я прежде не очень любила верховую езду, но теперь от нее в полном восторге.
– А я держусь в седле, как собака на заборе, – неожиданно даже для самого себя признался Дмитрий. – Не то что казаки, но даже мои матросы иногда смеются.
– Очень жаль, – вздохнула барышня. Лицо ее было почти скрыто вуалью, но Будищев почему-то был уверен, что она в досаде поджала губы. – Но быть может, вы все же найдете время, чтобы навестить нас в госпитале?
– Постараюсь, – ляпнул в ответ моряк.
– Всего доброго, – еще более сухим и отстраненным тоном попрощалась мадемуазель Штиглиц и вихрем помчалась догонять генеральскую свиту.
Все время, пока они говорили, Егорыч – коренастый старослужащий солдат из артиллерийских ездовых, исправно делал вид, что его рядом нет. Но когда баронесса ускакала, громко хмыкнул, сокрушенно покачав головой при этом.
– Ты чего? – удивился Дмитрий.
– Да как тебе сказать, господин прапорщик, ты хоша и выбился в благородия, а все такой же дурень!
– Чего?!
– Я говорю, лошадки наши подустали, надо бы отдохнуть!
– Я так и понял.
– Что же тут непонятного! Конечно, понятно, что ента вот кобылка, что ускакала, так и хочет, чтобы ее объездили…
– Егорыч, блин! – разозлился офицер. – Ты хоть знаешь, чья это дочь?
– Евина, ваше благородие?
– Тьфу на тебя!
В тот же день, примерно около четырех часов пополудни, когда зной уже спал, но до вечера все еще было далеко, Будищев направился в госпиталь. Официально, навестить все еще болеющего Шматова, а на самом деле извиниться перед барышнями за проявленную невнимательность. Ибо в прошлый раз и впрямь получилось как-то не хорошо. Найти цветы в забытом богом и людьми Бами не было никакой возможности. Впрочем, может, оно и к лучшему, потому как Люсия или, что еще более вероятно, Катя при виде букета могли запросто вообразить себе невесть что. Так что в качестве презента прапорщик приобрел у маркитанта коробку английского печенья и бутылку вина. Насчет последнего, правда, были некоторые сомнения.
– Точно не бутор? – подозрительно посмотрел он на гордого сына армянского народа.
– Дмитрий-джан, я тебя когда-нибудь обманывал? – сделал оскорбленное лицо торговец, но нарвавшись на выразительный взгляд моряка, немного смутился.
– Напомнить?
– Слушай, дорогой, зачем так говоришь? Карапет для тебя все сделает, все достанет.
– Ашот тоже так говорил…
– Вах! Зачем ты вспомнил про этого облезлого ишака?! В тот раз, кстати, это его вино было, зачем я только его товар согласился взять…