Впрочем, скоро он заметил, что гора вещей выросла до совершенно неприличных размеров, а сумка с деньгами настолько же похудела. Почесав репу, парень здраво рассудил, что имеющихся в его распоряжении ресурсов на все по-любому не хватит, и стал брать только самые дорогие вещи, ну или те, которые казались ему таковыми.
– Не, ковров более не надоть, – отмахивался он. – Солить их штоле? К тому же они у тебя пулями траченны. Не буду брать!
– Ну-ка покажи, любезный, свой товар? – попросил у солдата случившийся рядом Студитский.
Тот охотно отвернул край своей добычи, и в глаза доктора бросился очень редко встречавшийся у местных мастеров орнамент.
– Сколько желаешь получить за него? – заинтересовался врач.
– Пятнадцать рублев, – буркнул нынешний хозяин раритета, памятуя, что за бутылку водки торговцы дерут аж десять целковых, а надобно еще и закусить.
– У меня есть только двенадцать, – с сожалением заметил доктор, пересчитав содержимое бумажника.
– Давайте, ваше благородие! – выпалил продавец, бросив в сердцах шапку оземь.
– Обмишулились, Владимир Андреевич! – весело крикнул Федор, все это время краем глаза наблюдавший за совершением сделки. – Я бы вам за пятерку сторговал.
– На то ты и купец, – ухмыльнулся Студитский и велел солдату тащить покупку к своей кибитке.
Будищев вместе с едва державшимся на ногах Майером в это время стоял перед Скобелевым. Белый генерал по очереди крепко обнял и расцеловал обоих. Потом объявил во всеуслышание, что именно они главные герои прошедшего столь успешно штурма, и что за Богом молитва, а за царем служба не пропадает, а потому награда будет вполне соразмерной подвигу. Бедняга гардемарин, которого еще мутило после контузии, едва не расплакался, слушая эту прочувствованную речь. Еще бы, его кумир, светоч в окне, образец для подражания лично наговорил ему любезных и ободряющих фраз, назвал героем и пообещал награду. Господи! Можно ли испытать большее счастье?
Даже Дмитрий, человек от природы циничный и совершенно не склонный к проявлению эмоций, казалось, растрогался и воспринимал славословия в свой адрес если не восторженно, то почти с удовольствием. Впрочем, героев в минувшем штурме было много, и у Михаила Дмитриевича нашлись теплые слова и для пехоты, и для казаков, и уж конечно артиллеристов.
– Поздравляю, – с каким-то странным выражением на лице процедил Костромин, оказавшись рядом с Дмитрием. – Кажется, вы достигли всего, на что рассчитывали?
Приодетый ради победы в парадный мундир интендант совсем не терялся среди блестящих офицеров из свиты Скобелева, тем более что он, очевидно, не всегда был статским, на что ясно указывали мечи, украшавшие орден Святого Станислава в петлице чиновника. Вместе с тем вид у него совсем не праздничный, как если бы доктор Щербак прописал ему пить касторку вместо шампанского.