Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя (Гонтмахер, Рогов) - страница 104

). Последствия этого процесса окукливания и коренизации республиканских политических режимов ярко проявили себя, когда в 1986 году Михаил Горбачев попробовал назначить русского «варяга» первым секретарем ЦК компартии Казахстана, что еще для добрежневских времен советской истории было нормой.

Таблица 3. Показатели экономического и социального развития республик СССР

Источники: Angus Maddison Project Historical Statistics, release 2010; Труд в СССР. М., 1988; Социальное развитие СССР (Статистический сборник). М., 1990.

Как это многократно отмечалось, значение формальных институтов, обеспечивающих централизацию и унификацию, в этом периоде постепенно ослабевало, а значение неформальных институтов, горизонтальных и локальных связей – возрастало222. Роль неформальности возрастала повсеместно, но ее характер и институты в высоко и низко урбанизированных, высоко индустриальных и преимущественно аграрных ареалах были различными и по-разному деформировали советские институты. В результате за общим «советским фасадом» формировались достаточно различные типы региональной политической власти и состава элит, сетей доверия, социальных иерархий и социальных лифтов, норм взаимодействия, бытовых стандартов. Поездка на отдых в Прибалтику воспринималась жителями российских мегаполисов в 1970–1980‐х годах как путешествие на «полу-Запад», а командировка в среднеазиатскую республику – как волшебная трансгрессия в мир восточного феодализма (ср. описание встречи с руководством Узбекистана тогдашнего редактора «Правды», а позже помощника Горбачева В. Болдина223).

Бренд горбачевской перестройки до сих пор завораживает историков транзита. Под перестройкой понимается политика Михаила Горбачева, направленная на реформирование социализма и советской системы. Принято считать, что эта политика кончилась неудачей – фронтальным политическим и экономическим кризисом, окончившимся крахом советского режима и распадом СССР. Такой взгляд в значительной мере был навязан следующим поколением политиков, перехвативших власть у Михаила Горбачева и противопоставлявших ему себя либо как прорабов тотального «демонтажа коммунизма», либо как строителей «национальной государственности». В то же время само это поколение политиков вышло на политическую сцену благодаря реформам Горбачева, явилось их порождением и следствием.

Этот парадокс хорошо демонстрирует асимметрию интенций и непреднамеренных последствий в истории. В то время как намерением Горбачева было реформирование социализма и укрепление собственных реформаторских позиций в советском руководстве (в обоих случаях он потерпел поражение), реальным социальным эффектом и следствием его политики стала достаточно быстрая и широкая либерализация советского режима, открывшая дорогу новым акторам и триггерам социальных изменений. Если отрешиться от интенций и риторики их автора, в своем фактическом политическом и социальном содержании горбачевские реформы предстают нам вполне классическим сценарием «авторитарной либерализации»: такие попытки авторитарные режимы предпринимают в надежде повысить свою легитимность и/или экономическую эффективность